Кулмавуоренкату. Эта улица упирается в Хямеэнтие, но она не насквозь проездная, поэтому там мало машин. Йокинен остановилась возле четырёхэтажного дома с малиновым фасадом. Она встала так близко к стене, что, казалось, прижимается к ней. Мы встали рядом – на расстоянии, принятом в Финляндии. Когда Йокинен снова заговорила, нам пришлось подойти ближе. Она говорила намного тише, чем раньше.

Йокинен. Здесь, наверное, подходящее место. Вы читали раньше эту тетрадь?

Закирова. Пока нет.

КОЖЕМЯКИНА. Но мы представляем, что в ней написано.

Йокинен. Алина, вы знаете, почему ваш отец писал эти тексты?

Закирова. М-м-м… Видимо, чтобы зафиксировать свои… видения. Он записывал то, что с ним происходило.

Йокинен. Вы знали о его видениях? Ваш отец не скрывал их от близких? Я заметила, что первая запись сделана в январе 2019 года. Полтора года назад.

Закирова. М-м-м…

Алина Закирова: я много и нелепо мычала. Не могла же я просто взять и рассказать неподготовленному постороннему человеку про ПЛП и тому подобное? С другой стороны, я боялась что-то утаивать от работницы органов. Пусть даже органы финские. Кожемякина этого не понимает, она не жила в РФ.

Йокинен. Он обращался за медицинской помощью?

Закирова. М-м-м…

Йокинен. Хорошо, простите, это слишком личный вопрос. Я спрошу по-другому. На ваш взгляд, ваш отец считал свои видения симптомом психического заболевания? Или он относился к ним как-то иначе?

Закирова. М-м-м…

Кожемякина. Он относился к ним иначе. Это вообще долгая история. Но почему… Miten niin? Onko sinullakin ollut?

Услышав это, Йокинен вздрогнула и завертела головой, как будто звуки финского языка отдёрнули какую-то штору, за которой она пряталась. (Во всяком случае, Закировой так показалось.)

Закирова (Кожемякиной). Что ты сказала?

Кожемякина. Я спросила, почему она спрашивает. Может, у неё тоже была наводка? Извини, что я по-фински. It feels so fucking weird…[39] В смысле, вы же с Лоттой на “вы” говорите. Мне так странно говорить “вы” другой финке.

Йокинен. Я согласна. Это очень странно.

На вопрос Кожемякиной Йокинен не ответила. Пришлось задать его снова.

Закирова. Лотта? Почему вы спрашиваете? У вас тоже было видение?

Йокинен. Извините. Я не знаю, как точнее… У меня было…

Она резко вдохнула и застыла, не закрыв рта. Её взгляд был прикован к чему-то у нас за спиной.

Мы обернулись.

Йокинен. Вы видите? Вы тоже видите?

Кожемякина. Да. Я вижу.

Закирова. Да. Я тоже. Блин, я телефон оставила в квартире…

Кожемякина. Я взяла свой.

(Видеозапись, сделанная Кожемякиной, держалась не дольше часа после завершения съёмки.)

Обернувшись, мы в первую очередь заметили движение. Что-то сдвинулось с места – то ли кусок пространства, в котором мы стояли, то ли мир за границей этого куска. Мы не ощущали движения, мы только видели его, поэтому нельзя было сказать, что именно движется – мы или всё остальное.

Постепенно мы поняли, что наш кусок пространства имеет шарообразную форму. Мы очутились внутри сферы. Оболочка сферы поначалу казалась прозрачной. Заметить её можно было только благодаря тому, что предметы за пределами сферы (здания напротив, асфальт, припаркованные в отдалении от нас машины и т. д.) медленно ползли влево. Иначе говоря, то ли сфера, то ли мир за её пределами вращался вокруг своей оси. Ось была более-менее перпендикулярна тротуару, на котором мы стояли. Центр сферы, видимо, находился где-то между нами или совсем рядом. Учитывая ширину улицы и то, что небольшая часть тротуара на другой стороне казалась нам неподвижной, диаметр сферы составлял 21–22 метра.

В первые секунды, пока мы смотрели только на здания напротив, у нас обеих было впечатление, что мы оказались в огромной “живой” версии уличной панорамы из Google Maps. Но это впечатление прошло, когда мы поглядели направо и увидели внутренности малинового дома, у стены которого стояли. Граница сферы проходила сквозь дом, как скальпель. Она аккуратно рассекала лестничные клетки, квартиры, трубы и всё остальное, включая людей и домашних животных. Когда сфера совершила примерно половину оборота, мы могли наблюдать как минимум семь человек и одну собаку, лежавшую на полу второго этажа. Собака и трое из семи жильцов были в разной степени “разрезаны” границей сферы. Выглядело это жутко до тошноты. (Во всяком случае, Закирову подташнивало.) Например, по одной квартире на первом этаже ходил мальчик в трусах. Он остановился, чтобы открыть холодильник. Холодильник стоял прямо на срезе, и мальчика рассекло по диагонали. Было видно, как пульсируют “обрезанные” куски его внутренних органов. У собаки тоже была видна вся начинка.

Не прекращая съёмку, Кожемякина по-фински спросила у Йокинен, видела ли та раньше что-нибудь подобное. Йокинен ответила, что видела. Говоря об этом феномене, она употребляла выражение “снежный шар” (lumisadepallo). Она рассказала Кожемякиной, что попадала в такой шар уже четыре раза, не считая сегодняшнего. По её словам, первый сеанс снежного шара ей устроили тридцатого июля. Она забирала пятилетнего сына из детского сада. Сеанс начался на парковке, пока она усаживала сына в машину. Ребёнок первый заметил, что “всё крутится” (kaikki pyörii). Он воспринял снежный шар как нечто в порядке вещей – нисколько не удивительней телевизора или планшета с играми. Его невозмутимая детская реакция помогла Йокинен “не сойти с ума” и “смириться с происходящим”.

Тем временем сфера продолжала вращаться. Перейдя на русский, Йокинен сообщила нам, что “шоу” займёт пятнадцать-двадцать минут.

Йокинен. Можно выйти наружу. Из этого… Из этой…

Кожемякина. Из этого шара?

Йокинен. Да. Из этого шара. Я пробовала. Можно выйти наружу и войти обратно. Снаружи всё как обычно. Ничего странного не видно. Можете проверить. Но только возвращайтесь. Иначе вы пропустите самое интересное. Это будет очень красиво. Но немного страшно.

Дарья Кожемякина: Я отдала Алине телефон (он продолжал снимать) и прошла по тротуару до границы сферы. У границы я остановилась. Судя по затёртому видео, 53 секунды я не решалась сквозь неё пройти. Мне было страшно шагать в разрез дома. Он плыл у меня прямо перед глазами. Никакого ощущения, что это экран или проекция, не было. Была полная иллюзия, что я стою вплотную к настоящему дому, из которого вынули огромный круглый кусок, и что надо мной реально нависают рассечённые полы, стены, мебель и всё остальное.

Пол первого этажа полз влево на высоте моего живота. Срез пола выглядел как слоёный торт. На полу “ехал” голый мужчина. Он лежал спиной ко мне, приподнявшись на локте. От меня до мужчины на вид было метра полтора. Но он явно меня не слышал, и я тоже ничего не слышала, хотя