Плавая старыми сасанидскими путями в Индию, Шри-Ланку, Юго-Восточную Азию и Китай, мусульманские купцы из Аравии и Персидского залива везли с собой веру и обычаи своих народов — персов или арабов, оманитов, хадрамитов или йеменцев — и создавали в чужих краях общины, поддерживающие тесные связи друг с другом и с местными правительствами. Мусульманские поселения на Конканском побережье между Хамбхатом и Саймуром (современный Чаул к югу от Мумбая) были велики и пользовались значительной автономией. Саймур в X веке насчитывал[743] примерно десять тысяч байасира (так называли людей, родивших в Индии у мусульман), а также представителей первого поколения купцов и переселенцев из Омана, Сирафа, Басры и Багдада. Глава общины подчинялся раштракутскому правителю и, вероятно, отвечал за назначение портовых властей и других чиновников, занимавшихся делами мусульман. Среди них были люди, называемые наувиттака, «те, чье богатство[744] (витта) заключается в обладании кораблем (нау)». Некоторые из этих чиновников освобождались от уплаты таможенных сборов и пошлин в казну.

Ислам проникал и дальше к югу — на Малабарское побережье Карнатаки и Кералы и на Шри-Ланку.[745] Кастовое деление дозволяло мусульманам жениться лишь на индусках низшей касты, с которыми часто заключались «временные браки». Потомки этих браков известны как моплы,[746] от малаяламского «большие дети»; это слово, которое стало означать мусульман-полукровок в целом, сохранялось еще долго после прихода португальцев в XVI веке. Мусульмане были далеко не первыми экспатриантами в Индии — им предшествовали греческие и римские яваны античности, затем евреи, христиане-несторианцы и персы-зороастрийцы. Английский купец XVII века сохранил историю о группе персидских беженцев, бежавших в Индию от преследований со стороны мусульман. Как и в истории основания Килвы, изложенной в «Хронике Килвы», персы отплыли из Персидского залива на семи кораблях и осели в Сували, Сурате и Хамбхате. В каждом из этих городов они договаривались с местным раджой, объясняли причину приезда и просили дозволения «поселиться здесь,[747] сохраняя свои законы и веру, но подчиняясь его власти» — другими словами, стать автономными подданными раджи.

Мусульманское влияние на Коромандельском берегу было менее выраженным. При Паллавах в Южной Индии все больше распространялся индуизм, росли число и размеры брахманских поселений, а также индуистских храмовых комплексов. Ту же тенденцию сохраняло государство Чола в Тамилнаде,[748] которое к концу IX века приобрело для роста дальней морской торговли в Индийском океане то же значение, что Фатимидский халифат в Египте или династия Сун в Китае. Влияние тамильских купцов прослеживается от Китая до Красного моря. Они поступали в обучение с десяти лет и поэтапно становились независимыми торговцами к сорока одному году. Южноиндийскую торговлю преобразили одновременное развитие городских купеческих ассамблей (нагарамов), которые участвовали в регулярной торговле, и купеческих гильдий,[749] многие из которых специализировались на определенных товарах — например, тканях, масле или лошадях. Гильдии возникли в Карнатаке примерно на рубеже тысячелетий; они поддерживали тесные связи с храмами, которые играли центральную роль в меновой экономике. Храмы служили хранилищами для денег, которые поступали туда как пожертвования и ссужались гильдиям (или, с большим риском — отдельным лицам) под проценты — обычно 12,5–15 процентов в год, хотя порой бывало и вдвое больше. Распространение индуистских учреждений вело к уменьшению числа буддистов и джайнов, чья роль в морской торговле была прежде очень велика. Тем не менее Чола по-прежнему оказывала буддизму стратегическое покровительство[750] ради торговцев из Юго-Восточной Азии, чьи связи с Индией усилились в тот же период. Южноазиатские правители[751] сходным образом поддерживали индуистские храмы в Южной Индии, а также буддийские храмы и монастыри как в Индии, так и у себя — возможно, заботясь столько же о коммерческом и политическом влиянии, сколько о духовном благе. Иностранные купеческие общины приобретали для индийской заморской торговли все большее значение по мере того, как ужесточались требования индуизма. После VIII века из-за возросшего внимания к ритуальной чистоте доля индуистов в заморской торговле снизилась в сравнении с представителями других религий. Трудности поддержания касты видны из составленного в X веке Абу Зайдом описания сложных (и дорогостоящих) ритуалов, связанных с едой: «Есть некоторые индусы,[752] которые не едят по двое с одной тарелки или за одним столом; у них это почитается за великий грех. Когда они приезжают в Сираф и бывают званы к богатым купцам, то каждому, сколько бы их ни было, хоть сто или больше, надо подать отдельную тарелку и усадить его так, чтобы он по возможности ел не на виду у других». Это не означает, что индусы полностью отказывались от морских плаваний. Индийские купцы путешествовали из Индии в Юго-Восточную Азию, а в последующие столетия банья [753] — торговцы-индусы — посещали Аден. Когда в XV веке португальцы добрались до Малабара, то обнаружили, что тамошняя заморская торговля находится в руках не только малабарских и арабских мусульман, но также индусских четти с Коромандельского берега и банья из Гуджарата.