Сходная неопределенность связана с названием Забадж: арабские авторы именуют так Шривиджаю, либо государство Шайлендров на соседней Яве, либо обе эти страны. Отделенная от Суматры двенадцатимильным Зондским проливом, Ява привлекала индийских купцов еще в начале I тысячелетия, а в V веке яванское государство Хо-Ло-Тан платило дань Китаю. Однако политическая история Явы известна лишь начиная с возникновения индуистского государства Матарам (732–928) в долине Кеду[764] в южной и центральной части Явы. Долина Кеду была самым процветающим центром рисоводства во всей Индонезии; она привлекала купцов, ученых и религиозных деятелей из других стран, особенно из Индии. Жители Матарама усвоили многие аспекты индийской культуры, особенно индуизм и, за краткое правление Шайлендров в VIII веке, — буддизм. В IX веке власть Шайлендров переместилась на Суматру. На Яве столица была перенесена восточнее,[765] в долину реки Брантас — эта местность была не только плодородна, но и стратегически расположена на главном торговом пути к островам Пряностей в девятистах милях к востоку. Брантас — единственная крупная река Центральной Явы, впадающая в Яванское море (неподалеку от современного города Сурабая); она связывает индонезийскую торговлю с сельскохозяйственными областями Явы. В нижнее течение Брантас заходили корабли из далеких краев; надписи IX–X веков свидетельствуют о присутствии здесь иноземцев[766] с Малабара и Шри-Ланки, из Калинги и Бенгалии в Восточной Азии, из Ангкора, Тямпы и того, что ныне зовется Мьянмой. Богатства Явы возбуждали всеобщую зависть.

Надпись того времени сообщает о присутствии ста тридцати пяти судов в порту Восточной Явы,[767] однако из-за природы муссонов продавцы и покупатели пряностей редко встречались друг с другом. С зимним муссоном на Восточную Яву приплывали купцы закупать пряности и экзотические породы дерева, доставленные с востока. Торговцы из Индийского океана и Китая отправлялись домой с летним муссоном, когда торговцы из Восточной Индонезии привозили на Восточную Яву свои товары, которым предстояло ждать следующего сезона. В результате заморские писатели считали, что пряности происходят с самой Восточной Явы. Эта ошибка породила представление о Яве как о средоточии величайших богатств мира. Как написано в китайском отчете XII века: «Из всех богатейших чужеземных краев,[768] обильных драгоценными товарами, ни одно не превосходит царство арабов. За ним идет Ява, а Шривиджая — третья… Шривиджая — важный промежуточный пункт на морских путях из Китая и в Китай».

Богатство, обеспечивающее власть шривиджайских и яванских правителей, определялось доступом к самым желанным пряностям мира — гвоздике, мускатному ореху и мускатному цвету с островов Пряностей (Молуккских островов) в Восточной Индонезии. Острова Пряностей сыграли в становлении мировой торговли куда большую роль, чем можно предположить, исходя из их крошечных размеров, удаленности, малого числа жителей и ограниченного выбора экспортных товаров. Принято считать, что они приобрели значение лишь в XV веке, когда ими заинтересовались европейцы, однако пряности влекли азиатских купцов много раньше. Гвоздика — сушеные бутоны тропического гвоздичного дерева, чья родина — несколько вулканических островков в индонезийской провинции Северное Молукку. Самые важные из них, Тернате и Тидоре, имеют общую площадь 220 квадратных километров — примерно четверть Нью-Йорка. В трехстах милях к югу лежат десять вулканических островов Банда общей площадью пятьдесят квадратных километров — едва различимые точки в бескрайнем море. Они — родина мускатника, у которого ценятся семена (мускатный орех) и сушеные присемянники (мускатный цвет). И гвоздичное дерево, и мускатник — культуры капризные и очень требовательны к условиям выращивания; как утверждает древняя поговорка, «мускатному ореху нужно обонять море,[769] гвоздике — видеть его». Пряности использовали не только в кулинарии, но и в медицине: мускатный орех — как ветрогонное и, возможно, как легкое галлюциногенное средство, гвоздику — как обезболивающее и (по легенде) увеличивающее потенцию. Правители островов до XVI века не давали вывезти саженцы этих деревьев. Такое ограниченное предложение обеспечивало преимущества яванским торговцам, а со временем дало европейцам стимул устремиться в самые дальние области Азии. Царства и княжества Южной Индии, Шри-Ланки, Суматры, Явы, Малайского полуострова и материковой Юго-Восточной Азии боролись между собой за богатство и почет, которые приносила возможность продавать пряности в Китай.

Покуда купцы из Шривиджаи, с Явы и Малайского полуострова конкурировали за долю в торговле, проходящей через Малаккский пролив, в Южной Индии у них появился новый мощный соперник: при правителе Раджирадже I начался период имперской экспансии Чолы. Началом стало завоевание Мальдивских островов в 1007 году, за которым последовал захват Шри-Ланки и ее важнейшего порта Мантай. Раджендра I продолжил политику отца военной кампанией в Бенгалии, особенно славившейся хлопком, «подобного которому[770] не найти ни в одном другом царстве, — по словам Сулеймана аль-Таджира. — Кусок ткани можно продеть в кольцо, так она тонка и прекрасна». Хлопковые ткани были главной статьей экспорта Юго-Восточной Азии, где, как и в Китае, производство хлопка приобрело огромное значение. Затем Раджендра обратил взор на восток и в 1025 году совершил набег на Шривиджаю и ее вассалов. Выйдя на кораблях из Нагапаттинама и проделав более полутора тысяч миль по Бенгальскому заливу, чоланцы атаковали города на Суматре и Малайском полуострове. Согласно надписи из столицы Чолы в Танджуре (Танджавуру), Раджендра «отрядил множество кораблей[771] в бурное море и, взяв в плен правителя Кадарама (Шривиджая и ее полуостровные вассалы)», захватил и разграбил еще четырнадцать городов. Одиннадцать из них идентифицированы с высокой степенью достоверности, в том числе Палембанг «с большими и малыми воротами, украшенными самоцветными камнями», Лангкасука, «бесстрашная в яростных боях», Тамбралинга, «способная дать отпор в опасных сражениях», и Кедах, «чья мощь защищена глубоким морем».