дам!» — Она наливаеть в блюду воду, вокруг похаживаеть да на блюду поглядываеть. — «Вот, говорить, за твою лошадь берутся, да мужики дерутся — ты их сейчас захватишь».

Он туды бежать, а там стерегли пастуха, те за овцами побежали, он подумал, што к лошади. Прибежал, его лошадь стоить привязанная. Отвязал он лошадь, приехал. «Эх, баба, вот так угадка, как же мы про нее не знали?» — «Да я чуточку слыхивала, што украдкой ворожа». — «Да, баба, нельзя всем правду говорить — ведь ее убьють так-то».

Оказалась старуха такая ворожейка, прославилася по всем губерниям. Вот у царя сделалася пропажа. Там и говорят: «Да, ведь, эта старуха угадывае». — Сечас царь запрягае лошадь, посылае кучера за ней. А у него деньги унесли горничная да лакей и повар. И взяли в конюшню спрятали. «Ну што делать, когда кучер едеть за ней, тут им надо сказывать четвертому. Ну как она: угадае, кода поставить кашолку яиц в тарантасе.

Подъехали к ее двору. Кучер: «Вот, государь прислал за тобой: беда приключилась!» Загоревала бабка. Как там солгать? Прямо, ведь, голова долой. Ну што делать — как так занялася, ведь отказаться ей нельзя. Ну, эта бабка говорить: «Теперь, должно, отворожилась я!» Убирается сабе, как к смерти. Влезла она на тарантас, подбираеть она свою юбчонку и себе на уме приговариваеть: «Ну, бабка, садись на яйца!» — Кучер так торопко вскричал: «Получай, бабка, это тебе государь прислал в подарки!» Вытаскивает из тарантаса яйцы лукошко и подаёть [старику]. — «На тебе, скушай, а я еще там буду сыта!»

Сказка о Шемякином суде.

Приезжаеть к государю. «А што, бабка, с ручательством берешься?» — «А што книги скажуть, я, ведь, по книгам читаю». — «А когда ж это будет?» — «Да, вот, в ночь буду вычитывать». — Бабке некуда бежать, надо как-нибудь лгать. Выскочили лакей и повариха. «Как там?» спрашивають у кучера. — «Да как, тольки стала на тарантас садиться, угадала!» — Што делать, те приуныли и затосковали: «Иде такого чорта достали?!» Повариха говорить: «Э, да погоди, што-бог дасть. Нельзя ли нам вперед с ей обойтиться?» Ну лакей говорить: «Погоди оказываться, поглядим над ей утром».

Вот она книгу раскрыла и богу молиться. «Помолюсь хоть при последках к смерти!» А там один из них стоить, слухаеть, што будет говорить. Вдруг кочет закричал. Она и говорит: «Один есть!» Тот прибежал к своим: «Узнала, што я стою!» Перменяется другой туда слухать. Стояла она, стояла — другой кочет закричал. «Слава тебе, господи, и другой есть!» Тот поднимается бежать. «Ну, как там?» — «Узнала!»

Любопытно третьему пойтить послушать, — и третьи кочета́ закричали. «Ну, слава тебе, господи, третий есть — теперь мне пора на покой!» — Она их не видить, а до третьих кочетов богу молилась, а они подумали: она узнала.

«Ну што теперь делать?» думають себе. «Ну, пойдем к ней туда». — «Нет — лакей говорить — не надо ходить, мы себе плохо надумаем. Дал государь им утку, лакей поймал ворону. — «Дай, я ей ожарю, узнае аль нет?» Вот он утку сжарил и ворону. Потом подаеть ей ворону. — «Иди, бабка, кушать, государь-батюшка тебе обед состряпал».

Она зашла в царский дом, да по стенам-то глядить, какие тут убра́тые стены хорошие. А лакей подал, а сам под дверь ста́л. Она стоить и говорить: «Эх, ворона, ворона, залетела в какие хоромы?» Лакей торопко вскочил: «Подожди, бабка, я ошибся, не то кушанье подал!» Мчится оттуда с вороною. Те стоять: «Што такое?» — «Угадала!»

Прибегае лакей — бух ей в ноги: Та бабка вытаращила глаза: «что такое?» — «Бабка, нельзя ли от беды отвесть?» — «Да, можно». Та бабушка повеселела, стала улыбаться, да утятинкой весело наминаться. Утятинки кусочек съела и водочки захотела. Тот лакей рад стараться, с бутылкой несется. «Пей, бабушка, скольки угодно, тольки от беды отведи!» — «Отведу, отведу, дитёнок, не будете вы виноваты. А где они есть та?» — «Да в конюшне». — «Ну, я вроде как пойду прогуляться, а ты вперед зайди, да ту мне месту покажи, штоб нам придумать, как сказать и вас оправдать».

Вот лакей отправился, бабку ждёт, поглядывае, штой-то долго она не идет. Пословица говориться: «на вору шапка горить!» Он думаеть, што она вперед государю скажеть. Кучер говорить: «А што ж ты: пришол один, ты бы уж бабку ту вел!» Вдруг бабка являеться. Повеселел лакей — он ей расказал, свою похоро́нку показал.

Вот после обеда она, как поевши, лежит и отдыхает. Ну царю-то не терпится, не ждёть, когда в дом к нему вернется. Приходя к ней туда. «Ну как, бабка, узнала?» — «Да узнала!» — «А кто их смыл?» — «Да их сонный сам взял, да и забыл, над тобой што-то случилось, ты их взял, да в конюшню пошел, да в навоз закопал!» — «Да, бабка, надо мной случается: какой-то лунатик находя. Сплю, так и сонный пойду». — «Да, да!»

Бабка веселей стала, как он сказал дорогу ту. «Вот ты положил и забыл!» — «Ах батюшки, скольки я людей оклеветал, скольки они плакали!» А лакей стоить, слухаеть. Бежить, своим остальным говорить: «Ведь, бабка нас оправдала!» — Ну, прислуги-то не надеются, а все смерти ожидають: ведь, не у мужика живуть, а ведь у царя. Вот царица и ругается на царя. Жалко прислуг, и она их туда позвала. Вот повар говорить: «Теперь нам аминь!» Нет, лакей подслушал, говорить: «Оправдала!» Приходють они в дом, и она стоить при нем. Царица говорить: «Давайте царя бить!» — Слуги вскричали: «Што, за што?!» — «Вот, над нашим государем лунатик наработал. Вот, ведь, мы ему правду говорили, што у нас никто не возьметь; мыслено ли то, што у царя из-под голов взять, да отнести? Тут уж ясно видно, что сам отнес». Кучер и говорить: «И государыня в два раза сказала».

Потом эта бабка отправляется домой, он ей всего наклал туды за работу. А старик уж ее не жидае живую. Стречае, обрадовался. «Как, старуха, там?» — «Всех оправдала!» — «Всех и сама осталась жива?» — «И сама осталась жива. Да дело-то, ведь, плохое. Как бы нам удумать — бросить этую ряду?» Старик говорить: «Там бы тольки оправдалась, а я тут придумал». — «А чево теперь нам надо, мы так стали богати». — «Да давай,