старуха, свою гнилушку сожгем и всю на нее вину положим». Как ворожить-то ей надоело, сказать: «Мол, книжка ворожейная сгорела». Старуха говорить: «Я не могу теперь ворожить, я могу теперь богатством этим прожить». И так они ото всего отказались. Теперь живуть, поживають. Я у них была, и мед пила, на грудь текло, в рот не попало. А старик такой простой! Веселые люди. Басенке теперь конец!

32. ПОП-СКУКА

Вот молодая женщина сбоку жила. Поп дворочка через четыре от ней. Как пойдет за водой, поп все сидит на крыльце. Хи-хи, хи-хи! Она приходит домой. — «Иван, што поп-скука, как ни пойду за водой, все хи-хи да хи-хи». — «Э, дура, эт ты ему пондравилась, он перед тобой конюе». (Человек храбрится перед барышней.) «А ты ему знаешь, что скажи: будет тебе коневать, приходи-ка ночевать. Возьмика-сь вина и за́куски».

Поп этым случаем рад стараться, захватил с собой окрак [окорок] ветчины, четверть вина. Пришел к ней ночевать — она его давай разувать, раздевать. И разутого, раздетого — за стол. За столом-то она стала его целовать, а муж-то раньше приказал, смоляну́ю бочку в сенцы привязал. — «Вот, жана, как я стукну об оконцо, сажай его туда».

Вдруг муж застучал, сторонилася жена, да посадила батюшку в бочку туда. Как этот муж такой был бойкий, подвел и браниться на нее стал. — «Я тебе давно сказал, што выкатывать бочку, выжигать ее в поле!» — Тут попа взяло в бочке горе. Куды ж ему деться — залез в бочку поп греться.

Берут в руки бочку — кот, да кот, а он по бочке шлёп да шлёп. Весь измазался, как чорт. Вот так время провел до утра спрашивают прочие: «Бочку везешь куда?» Отвечает мужик: «Новых чертей наловил, царю везу на показ». Тут люди подходють: «Што за черти — поглядеть их хоть раз». Он откутаеть да закутаеть — не дает разглядеть дюже-то. Некогда тут глядеть надо к сараю везть.

Вывез в поле. Едет барин. «Куда едешь, мужичок?» — «Везу нового чорта к царю напоказ». — Он на кучера говорить: «Поглядим-ка во все ве́ки да хоть раз. Э, мужичок, што сто́и(т) посмотреть?» — «Сто рублей». Вот не дал им дюже посмотреть. «Кто будет смотреть, то выскакивай скорей — приказал он попу — все равно я тебя убью!»

Тольки он открыл и закрышку уронил, — он вылез. Он шумит: «Лови, лови чорта!» Барин хвать, хвать, а он скричал и тот убе́г. Мужик за повод ухватил бариновых лошадей... «С чем я к царю поеду напоказ, поедемте со мной». «Ах, — думает барин — царь голову снесет. Мужичок, што возьмешь?» — «Да пару лошадей, а мою клячу тебе на придачу».

Тот барин сел на клячу и на бочку, поехал домой. А этот — пару, сел на пару, и домой себе жарю. Приехал домой к жене молодой. «Вот, жана, как их обучають дураков!» — Да хорошо до конца, съел ветчинки, выпил винца. Полюбила ты отца и выпила винца. Попу-то горе — жана смеется всегда вдвое.

ПРИМЕЧАНИЯ

Публикуются впервые по записям, любезно представленным для настоящего издания Н. П. Гринковой.

30. Два брата. Вариант известного сюжета «Шемякин суд» (Анд. 1660). Старинная повесть под таким заглавием сохранилась в нескольких списках конца XVII и начала XVIII века. Напечатано в «Памятниках старинной русской литературы», изд. Кушелева-Безбородко, т. II, стр. 405—406. У Афанасьева 184-a перепечатано лубочное издание этого текста. В основе повести бродячие сюжеты о мудром судье, получившие на русской почве сатирическую заостренность. В устных редакциях элемент сатиры обычно утрачивается и заменяется посрамлением богатого брата и своеобразным апофеозом бедности. Напр., Калин. 31 (вариант, записанный от прекрасного сказочника Ермолая Серегина) — в нем совершенно утрачена острота сюжета, так как судьи судят справедливо, разобрав, что жалобщики не правы. Другие устные вар. — Аф. 184-b и См. 187.

В сказке Куприянихи непонятен и плохо мотивирован приговор по делу с братом (отдача ребенка вместо коня). Очевидно, это нужно понимать, как компенсацию за отказ в кумовстве, результатом чего явилась поездка в лес и потеря коня. Срв. оба варианта Афанасьева.

Конец сказки — идиллический разговор мужа с женой — является несомненно изобретением самой сказочницы, и очень характерен для ее настроений.

31. Старуха. Широко распространенный сюжет в мировой литературе, как устной, так и письменной. Русские варианты — очень многочисленны. По большей части отгадчиком является мужичок как и в немецких сказках (Doktor Allwissend). Такой тип сказки дает: Аф. 217. Онч. 165; Вят. Сб. 33, 50, 70; Перм. Сб. 50; Сок. 106, 156. Отгадчица-старуха: Аф. 216 a, b; Худ. II. 67; Сд. 40; Онч. 91, 222; Кр. I, 65. По указателю Анд. № 1641.

В «мужских» вариантах различны и социальное положение и профессия героя; несколько текстов связывают это со сказками о попах Вят. Сб. 50, Сок. 156; Онч. 165; Перм. Сб. 50.

Сюжет «Знахаря» в основе построен на словесной игре. Прозвище или фамилия героя — «Жучек» (Аф. 217, Сок. 156, Перм. Сб. 50 и др.) и его обращение к себе («Попался Жучек») принимается за разгадку царского или барского вопроса. На игре созвучиями часто основано и обнаружение воров. У Аф. 216 воры — лакей Брюхо и кучер Ребро. Старуха в тревоге за свою участь, вслух произносит думая о себе: «ну, достанется теперь брюху и ребру». Подслушивающие лакей и кучер относят это к себе и т. д. Так же Онч. 94, 165, 222; в последнем воры носят фамилию: Попков, Брюшков, Жопкин, но рассказчик утратил значение этих фамилий в сюжете. В одном сибирском варианте (Кр. I, 64) украли Спиро и Петро. Старуха говорит «что будет завтра спине, то и хребту, ворам же слышится: «Спире и Петру».

Эта игра именами в тексте Куприянихи совершенно отсутствует, — взамен этого сказочница широко пользуется рифмовкой. Имя героини: Соломонея сюжетно не оправдано и взято, очевидно, также ради рифмы: Соломонея — ворожея. Неожиданным и необычным является мотив лунатизма царя.

32. Поп-Скука. Из серии народных рассказов о влюбленном попе. В указателе Андреева нет точного соответствия этому сюжету. Собирательница относит его к типу: Анд. 1730; см. примечания к № 33. Заглавия последних двух сказок даны самой сказочницей.

СКАЗКИ С. И. СКОБЕЛИНА

С. И. СКОБЕЛИН

СКОБЕЛИН Симон Исаевич — один из сказочников, недавно открытых собирателями. Тексты его записаны только в 1926 году молодым