проект строительства мельницы. У него была мечта поставить на родной отцовской земле чудо-мельницу, жаль, она осталась невоплощенной.

Привет от писателя я передал и реставратору, и его работникам. Вскоре Белов выслал Рыбникову и свою книгу с дарственной надписью.

Так случилось, что только что вышедшая в Москве в издательстве «Эксмо» новая книга избранных произведений Василия Белова под старым названием «Привычное дело», в золотом теснении, под рубрикой «Красная книга русской прозы», попала мне в руки раньше, чем автору. О том я узнал лишь тогда, когда выслал книгу Василию Ивановичу на подпись. Ее тотчас перехватила жена писателя Ольга Сергеевна. Автор подписывал уже вторую высланную мною ему книгу.

Надпись гласила: «Моим самым надежным друзьям Анатолию Николаевичу Грешневикову и его семье. Автор. В. Белов. 10.12.2005».

Не скрою, мне вновь было приятно осознавать, что для Василия Ивановича и я, и моя семья стали «самыми надежными друзьями».

Радостен был и тот факт, что молдавские тележурналисты сняли красивый фильм о любимом Беловым поэте-друге Николае Рубцове. Писатель настойчиво мучал меня просьбой чем-либо отблагодарить популярную, добросовестную журналистку Татьяну Земскову. Это было в его духе – поддерживать тех, кто стоял на патриотических позициях и был близок ему по взглядам. Тут он был непреклонен и не пропускал никакой возможности. Сошлись на том, что он подарит ей свою новую книгу с золотым теснением. Это подарочное издание он подписал и директору кремлевского музея Елене Гагариной, где работала его дочь Анна.

Вологодский предприниматель Михаил Суров – вообще человек-легенда, подвижник с невероятной русской энергетикой добра, и созидания. Он не только поучаствовал в снятии фильма, но и сотворил огромную книгу-альбом «Рубцов. Документы, фотографии, свидетельства». В ней обнародованы уникальные материалы, вскрывающие причины убийства поэта Николая Рубцова, есть редкие воспоминания друзей поэта, а также фотографии. Пожалуй, можно согласиться с Василием Беловым, что этот литературный труд с энциклопедическим наполнением неизвестных фактов и документов гораздо правдивее и интереснее, чем подобная книга Николая Коняева.

Кстати, после критики Белова книги Коняева о Рубцове, точно такую же критическую оценку ей дал и сам Михаил Суров. В его альбоме сказано: «Н. Коняев и его во многом спорная и противоречивая книга о Н.М. Рубцове». Однако я оставался при своей оценке – в целом книга полезная, зовущая читателя в мир великой и таинственной поэзии Рубцова.

В книге-альбоме Михаила Сурова я нашел интересующие меня страницы дружбы Белова и Рубцова:

«Отношения с Василием Беловым у Николая Рубцова были особыми. Конечно, и между ними не раз пробегала черная кошка, но друзьями они оставались всегда. «Я всех называл – друг, а друг у меня только один – Василий Иванович Белов», – говорил поэт Нинель Старичковой перед своим отъездом в Тотьму осенью 1969 года».

Книгу Владимира Соколова об искусстве я нашел без труда. Прочел, как и Белов. Серьезный труд.

Письмо девяносто четвертое

Анатолий Николаевич!

Пишу размашисто, Оля осваивает компьютер, а она близорука. Отвечаю по абзацам твоего письма.

«Журналюги» могут болтать что угодно, а склонность к суицидам у Рубцова и впрямь была…

Молдавский фильм увидим.

На Вайгаче я не был, кто такой Кожевин Д.А., не знаю.

Об Игошеве материал пишу, жду от него альбом, там свяжемся… Страхов жив и здоров. Выставки бывают у одного Корбакова. С Церетели разберись без меня. С. Хомутов молодец! Таким бы надо давать премии… Привет Гале и сыну.

Пишу очерк, как мы ездили в Сербию, как я сменялся головными уборами с одним из русских добровольцев, как одновременно прибыла туда эта сучка Миткова, как Дудич потряс меня, как встречались с Милошевичем и с Караджичем… Все! В. Белов. 4 ноября 2005 г.

Нет, встреча с Караджичем была вроде не в тот мой приезд.

Впервые Василий Иванович написал мне не собственноручно, а на компьютере. От руки сделаны были лишь последние строки о встрече с сербским президентом Караджичем.

Тема журналистских расследований заняла у нас полчаса телефонного разговора. Один из «журналюг» написал, что поэт Рубцов был не убит завистливой женщиной, а покончил жизнь самоубийством. Белов опроверг эту чушь. Признавая, что склонность у поэта к суицидам была, тем не менее смерть он принял от любимого человека.

Другой знакомый мне журналист поведал историю расстрела архангельского священника Дмитрия Александровича Кожевина. Тот был из крестьян. В 1937 году его расстреляли как активного участника группировки церковников, обвинив в антисоветской агитации. Впоследствии он был реабилитирован. По мнению журналиста, этой историей интересовался Василий Белов, когда был на острове Вайгач. Но оказалось, что журналист ошибся. Остров такой есть, он расположен в Архангельской области на границе Баренцева и Карского морей. Там стоит поселок Варнек с 23-мя домами. Главными достопримечательностями являются сохранившиеся ненецкие святилища с деревянным семиликим идолом. Жил в Архангельской области священник Кожевин. Только писатель его не знает.

Вместе с Беловым я ждал выставки в Вологде замечательного художника Валерия Страхова. Но она по неизвестным мне причинам откладывалась. На выставке другого вологодского художника Владимира Корбакова я был. Он родом из местной деревни Казариново. Заслуженный художник России, действительный член РАХ, председатель Вологодского отделения Союза художников. Во время войны с фашистами добровольцем ушел на войну. Получил тяжелое ранение в битве под Москвой. За проявленную храбрость в военных операциях был награжден орденом Славы I степени, орденом Отечественной войны I степени и т. д. В мирное время его тоже не обошли награды. Творческий труд был отмечен орденом Почета, медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» I степени. Между Беловым и Корбаковым не было дружеских отношений, но мастерство друг друга они признавали и высоко ценили. Прожил художник 91 год.

Белов сообщил мне, что пишет очерк о Сербии, о том, как обменялся с русским добровольцем головным убором. При дарении я присутствовал, даже заснял то важное событие на фотоаппарат. Белов к тому же подарил мужественному парню, бывшему спецназовцу, еще и свой нательный крест. А вот с упоминанием Караджича он не ошибся. Встреча с ним как раз в ту поездку состоялась. Наоборот, не было встречи с другим сербским президентом, Милошевичем. С ним мы встречались в другую поездку.

Письмо девяносто пятое

Дорогой Анатолий Николаевич! Ты много раз спрашивал про Игошева. Вот посылаю о нем целую кипу бумаг. Распоряжайся этой кипой, как хочешь. Добавка моя о наследственности тут тоже кстати. Я имел в виду Олю Фокину и ее дочь Ингу, когда писал. Но в случае дочери Игошева страница пригодилась, тем более когда редактор петрозаводского журнала «Север» умер.