К тебе в окошко брошена.

Еще не скоро молодость

Да с нами распрощается,

Люби ж, покуда любится,

Встречай, пока встречается.

Почему я настаиваю именно на Свиридове? Потому что на эти слова была написана музыка и других композиторов, например, Мокроусова.

Опять помешали нам некие семейные обстоятельства. Сима из Архангельска поехала в Ленинград к отцу, пытаясь примирить родителей.

Я встречал архангельский поезд ежедневно, однако, напрасно. Она то ли раздумала выходить за меня замуж, то ли уехала еще каким-то другим поездом. Я вспомнил, как она слегка флиртовала с каким-то парнем, когда я неделю ходил в Семеновскую. Дурак, надо было сразу не терять драгоценных дней отпуска и пойти в сельсовет расписаться…

Тем не менее я любил ее, и когда она через Москву уезжала в Таджикистан, я чувствовал это всем сердцем, всем нутром. Потом, закончив Литинститут и приехав в Тимониху, мне сообщили, что Сима не жива, что она погибла… Подробности ее гибели мне до сей поры неизвестны. Предлагай, что хочешь. Да, пятой любви не было.

Наверное, сказалась здесь ее пионерская и комсомольская активность. Там, в Таджикистане, до сего часу идут драки и драчки то в связи с наркотиками, то в связи с разными выборами. С одной знакомой, с коей Сима работала в одной школе, я попытался что-то узнать, но та ничего не знала.

Ищу вот свиридовскую пластинку, но все напрасно. Патефоны ликвидируют люди, а вместе с патефонами погибают и пластинки!

Остались одни воспоминания о Симе, Серафиме Ивановне Варюшонковой.

Господь, прости ей все грехи!».

В приведенной Василием Ивановичем песне «Услышь меня, хорошая…» я нашел несколько ошибок. Он написал, например, фразу «А месяц так и светится». У поэта Исаковского она по-иному звучит – «А месяц в небе светится». Или другая оплошность. Белов пишет про черемуху – «В твое окошко брошена». А надо – «К тебе в окошко брошена». Видимо, он писал рассказ и проводил строки из песни по памяти, либо как пел, так и запомнил.

Мои поиски пластинки с песней «Услышь меня, хорошая», положенной на музыку Георгия Свиридова, также не увенчались успехом. Но благодаря Интернету я все-таки услышал эту песню и саму свиридовскую музыку к ней. То было классическое исполнение на рояле известного певца В. Баркова. Божественное искусство!

Привет народному художнику России Вячеславу Стекольщикову, как просил Белов, я, безусловно, передал. Писатель запомнил этого живописца, с которым не встречался, по той смелой публикации против скульптур Церетели, которую я ему выслал. Статья нашла душевный отклик у Белова, и он стал часто передавать привет художнику в знак уважения за патриотическую позицию. Также я подарил писателю книгу Стекольщикова «Изумрудные купола».

Письмо девяносто третье

Ну, Анатолий Николаевич, ты из меня делаешь не только писателя, но и квалифицированного инженера. Вернее, не ты, а твой друг Александр Рыбников. Вот сижу и изучаю чертежи и снимки действительного выпрямления стены. Вот к чему ведет и дух, и ум, который подчиняется духу! Особенно интересны чертежи рисунка № 5. Я почти понял и надписи, и размеры. Очень оригинальны и просты, и его практическое осуществление. Скажи об этом Рыбникову. На месте этого Путина я дал бы Саше Рыбникову премию, хотя Путина я называю путаником, если говорить наиболее мягко.

Министр Соколов, может быть, обратит свой взор и на меня, грешного.

Книгу с золотым тиснением получил, но ее тут же приватизировала Оля, ты уж купи другую такую же. Мы с ней поздравили друг друга с благополучным завершением горбачевско-ельцинской перестройки. Когда жена приедет в столицу, надо ей купить как можно больше экземпляров. Надо и дочери, и Гагариной с моей подписью. Но книга слишком увесиста, дочке ее таскать тяжеловато. Ну как-нибудь выкрутимся.

Я глотаю таблетки и не знаю, когда прикачу в Москву. У нас тут в Вологде молдаване (прекрасные ребята, киногруппа снимает фильм о Рубцове). Здесь же Таня Земскова, ты должен знать ее. А наш М.В. Суров уже почти сделал фильм о Н.М.Р. Умолдован будет музыкальный фильм с песнями на слова Коли. Ты поощри как-либо и Таню Земскову. Надо знать наших друзей и недоброжелателей. Особенно в этих так называемых СМИ. Молдавские ребята знают обо мне и Рубцове едва ли не больше меня.

Что еще? Вроде бы все тебе сообщено.

Читаю книгу Владимира Соколова об искусстве. Это настоящий энтузиаст, жаль, книга у меня одна, а то бы прислал тебе.

Скажи привет жене, сыну, Рыбникову, а также рабочим, участвовавшим в выпрямлении стены.

До встречи, аминь!

Белов. 22, суббота, октябрь, 2005 г.

Выпрямленная восточная стена Борисоглебского монастыря долго не давала покоя Василию Ивановичу. Рискнуть выпрямить такую многотонную громадину, под которой на месте старых фундаментов сгнили бревна и образовались пустоты, мог либо сумасшедший, либо высокопрофессиональный реставратор. Мастером «золотые руки» оказался Александр Рыбников. В один из приездов Белова на мою малую родину в поселок Борисоглебский он провел для него экскурсию вдоль стены и в деталях поведал, как распиливал стену, цементировал фундаменты и устранял крен.

Белов гладил древние кирпичи, трогал руками могучую стену и удивлялся, почему она при таких катастрофичных деформациях не рухнула, не рассыпалась… И Рыбников пояснял, куда и сколько закачивал цементную смесь, чтобы установить контакт стены-фундамента-грунта, каким образом омонолитил древнюю бутовую кладку и уплотнил грунты основания, и как параллельно с этими работами закреплял аварийные прясла стены временными деревянными подкосами.

Больше всего писателя потрясли работы, выполненные реставратором с противоположной стороны, где стена скреплялась стальными тяжами. Они были закреплены к специальным горизонтальным якорям.

Несмотря на то, что стена была защищена от падения с двух сторон и временный стальной каркас-бандаж гарантировал от неудачи, авария могла все же произойти… Слишком опасным оказался процесс выпрямления. Каждый блок стены весил около 1200 тонн. Выпрямление осуществлялось стяжными муфтами. И что опасно и страшно, – каждый тяж натягивался вручную. Рыбников сделал невозможное. Показал высокий класс реставрации и спас монастырскую стену от саморазрушения. Восторг Белова от увиденного был столь искренним и эмоциональным, что он пригрозил написать еще одну статью-отповедь тем писарчукам щербаковым-ганичевым-володиным, травящим в печати реставратора.

Спустя время, Белов запросил у меня копии чертежей Рыбникова, видимо, желал распознать в них некоторые тайны выпрямленной монастырской стены. Я ему все выслал. И он неделю изучал материалы под лупой, с линейкой в руках, превращаясь, как он сам написал, в квалифицированного инженера. Тут писатель не слукавил. Он любил возиться с чертежами… В Тимонихе я видел рисунки, где Василий Иванович вычерчивал