и в голову не приходило, что вселенная в тот день надумала подарить ему предмет его многолетних поисков; просто в его голове прочно укрепилась идея еще раз поговорить с привратником, отчего он оставил свое занятие – перетирание арбузных семян в ручной мельнице, прикрепленной к другому концу маленькой скамьи. Он снял фартук, запер магазин и отправился в дом, где жила семья Ндали. Когда он вытащил каменный клинышек, не позволявший двери закрыться, его посетила мысль о финансовых потерях, которые его ждут, если он на сегодня оставит свой бизнес. Через час придет покупательница, сельскохозяйственный профессор, купить мешок корма для своих бройлеров. Он упустит возможность за одну продажу получить столько, сколько не зарабатывал за всю неделю. Но даже это не остановило его.

Он сел на мотоцикл и помчался к развязке. У дороги на участке длиной в несколько десятков метров велось строительство; это место огородили оцинкованным кровельным листом, закрепленным с помощью кирпичей. Дорогу, подвергая себя опасности, переходил мужчина, несший деревянную плиту, машины вынуждены были останавливаться, ждать, когда он перейдет на другую сторону, где повсюду строились сараи. Над ними возвышался выкрашенный в тускло-красную краску дом с выгоревшей от солнца крышей, на его фасаде красовались белые цифры «0802». Отсюда он выехал на Данфодио-роуд, протиснувшись между водовозкой и белой легковой машиной. Груз в багажнике машины не позволял крышке захлопнуться, а фиксировал ее лежащий на ней мешок с зерном, удерживаемый на месте только прочной веревкой, привязывавшей его к крышке. На обочине дороги под высоким билбордом полукругом стояли люди с библиями, гитарами и брошюрками в руках, слушали вещавшего в мегафон человека.

Мой хозяин остановился, потому что фура перед ним сворачивала и ненадолго перекрыла движение. Он бы поехал дальше, но эта остановка – в нескольких десятках метров от билборда – позволила ему услышать отчетливый голос, доносившийся из мегафона. Хотя и прошло много лет, голос он узнал сразу же. Он съехал на обочину, и, как только смог разглядеть этого человека, ему и мне стало ясно, что во вселенной произошло нечто экстраординарное. Я почувствовал, что в царстве духов был улажен некий великий спор, в котором не участвовал даже я, его чи. И теперь, когда мой хозяин оставил все надежды, когда решил просто проглотить то, что жизнь, как сошедшая с ума мать, сунула в его младенческий рот, вселенная услышала его мольбы и пришла ему на помощь.

Он целыми ночами молился тому, кто мог его слышать, чтобы ему предоставили всего-навсего единственный шанс снова увидеть обладателя этого голоса. Чтобы он заставил этого парня заплатить за все, что тот сделал с ним. Он обращал свои молитвы к божествам большим и малым, иногда к «Богу», иногда к «Иисусу», а раз даже к «Але», а еще раз – неожиданно – ко мне, его чи. Когда молитвы остались неуслышанными или когда он думал, что дело сделано и уже ничего не исправишь, он уходил в себя и целыми днями представлял себе встречи с этим человеком, одну кровавее другой. Один вариант, наиболее яркий, начинался так: мой хозяин сидит в том самом ресторане, где впервые встречался с ним в 2007 году, и вдруг появляется этот человек, разбогатевший теперь на деньгах, украденных у моего хозяина и других, и с ним привлекательная женщина. Мужчина входит величественной походкой, он сама благожелательность, его встречают хвалебные голоса посетителей ресторана. Он заказывает им всем выпивку и оплачивает чек, довольный тем, что сумел произвести впечатление на женщину, с которой пришел. Этот человек, вероятно, приехал ненадолго в Нигерию, уверенный в том, что его жертва все еще сидит в тюрьме. А потому был абсолютно уверен в себе. Он не догадывался, что судьба приготовила ему заслуженное наказание в лице моего хозяина, искалеченного человека, только ждущего его появления.

Мой хозяин тогда наклонил бы голову к столу, чтобы спрятать лицо, пока этот человек устраивается за выбранным столиком, а потом резко встал бы, отбил донышко у принесенной ему бутылки пива и бросился в атаку. И в этой своей атаке он проявил бы такие качества, о которых не подозревал даже сам. Он бы выпестовал в себе сердце палача – безжалостного, быстрого, скрытного, жестокого. Тот человек и глазом не успел бы моргнуть, как мой хозяин вонзил бы разбитую бутылку со всей силы в живот врага. Но на этом дело не кончилось бы. Он бы вытащил бутылку и вонзил ее теперь в грудь. Его бы не остановил фонтан крови, обильно растекающийся по залу. Он бы продолжал ударять по шее, рукам, груди этого человека, пока другие люди не оттащили бы его от тела. Но к тому времени он бы уже сделал свое дело. Это была бы расплата, какая существует между людьми тысячи лет. Тот, кто решил жить по-плохому, и кончит по-плохому. Эгбуну, эта сцена долгое время стояла перед глазами моего хозяина, как самый желанный портрет этого дня, в который его привел счастливый случай.

Мой хозяин подвел мотоцикл к собравшимся людям и не успел с него соскочить, как виновный узнал его. Оратор прервал свою речь и поспешно передал мегафон другому, стоявшему рядом и одетому так же, как он, на манер Белого Человека: рубашка, галстук, простые брюки. Мужчина бросился навстречу моему хозяину с криком: «Чинонсо-Соломон!»

Иджанго-иджанго, это один из тех частых примеров, когда мне хочется, чтобы мы, духи-хранители, могли понимать, что думают другие люди, не наши хозяева. Да, он явно был испуган, но боялся ли он по-настоящему? Боялся ли он так, как ему следовало бы бояться? Не знаю. Я видел только, что, хотя он и спешил навстречу моему хозяину, некоторый испуг все же отражается на его лице. Он остановился в нескольких шагах от моего хозяина. Когда враг приблизился, мой хозяин понял, что события будут разворачиваться не так, как он воображал. Потому что обстановка здесь была совсем другая, отличная от его сценария. Теперь, остановившись перед моим хозяином, этот человек разрыдался.

– Соломон, – сказал он, сделав еще шаг вперед, потом оглянулся, посмотрел на толпу, протянул руку моему хозяину, который чуть отступил. Рука его медленно опустилась, подрагивая. – Соломон, – повторил человек и повернулся к толпе: – Братья, это он. Это Соломон. Аллилуйя! Аллилуйя!

Он воздел руки к небесам и подпрыгнул.

А потом, без предупреждения, этот человек, о смерти которого мой хозяин столько молился, бросился вперед и обнял его. В то мгновение, когда моему хозяину полагалось обхватить врага за шею и начать душить, тот вернулся в толпу, взял мегафон и