«…Потом Сталин подошел к окну и задымил трубкой.

Серов вышел на крыльцо, его ждал Тужлов.

– Иван Александрович, – начал он, – лежу я с автоматом вон в тех кустиках. Слышу шаги. Оборачиваюсь – Сталин. Он подошел и спросил: «Ты адъютант Серова?» – «Так точно». – «Охраняешь?» – «Так точно». – «Ну, охраняй». И ушел.

Тужлов не успел договорить, как на пороге появился Сталин.

– Товарищ Серов, а у нас сегодня похлебка будет?

– Через полчаса, товарищ Сталин.

И тут Серов понял, что Сталин ему не поверил, тем более что Берия рассказал ему о пропавшей машине.

Люди из ближайшего окружения Сталина рассказывали ему о чудовищной подозрительности Сталина, гипертрофированной мнительности Верховного, даже в мелочах.

Серов впервые так близко общался со Сталиным и никак не мог выработать линию поведения.

– Так вы, товарищ Серов, утверждаете, что обед будет через полчаса. А где его готовят?

– В соседнем доме, товарищ Сталин.

– Проводите.

Серов отвел Верховного в соседний домик, где генерал Ефимов раскинул кухню.

Когда они вошли, то почувствовали запах жареной баранины, на печи закипала похлебка.

Сталин все внимательно осмотрел и бросил, уходя:

– Не соврал.

Вождь ушел, а генерал Серов долго не мог успокоиться, так его поразила эта мелочная подозрительность.

После обеда Верховный подобрел. Он вызвал Серова, долго рассматривал его и сказал:

– Я располагаю агентурными данными, товарищ Серов, что вы не спите третьи сутки.

– Это дезинформация, товарищ Сталин.

– Только не надо обманывать. Немедленно спать, а как отдохнете, немедленно ко мне.

Серов, водители, его адъютант и генерал Ефимов действительно спали урывками, потому что лежали с автоматами вокруг дома. А два бериевских адъютанта охраняли только своего шефа.

Как сказал генерал Ефимов, Сталин боялся незнакомых людей, опасаясь покушений.

3-го августа. Спал Серов ровно два часа. Проснулся, умылся и пошел к Сталину. (Было уже около 18 часов. – В. М) Он постучал, получил разрешение, вошел в комнату. Сталин все так же стоял, склонившись над картой. Верховный выдержал паузу и сказал:

– Товарищ Серов, завтра мы должны быть на Калининском фронте у Еременко. Остановимся в районе Ржева. Мы утром (4 августа. —

В. М) выдвинемся туда на поезде, вы сейчас летите на самолете и приготовите все к нашему приезду. Вот здесь, – Сталин показал точку на карте, – будете нас встречать.

Серов вышел и немедленно позвонил начальнику охраны тыла Западного фронта генералу Зубареву, чтобы он с пограничниками встретил его на полевом аэродроме.

На аэродроме генерал Зубарев доложил:

– Иван Александрович, точка около Ржева – это маленькая деревня Хорошево. Всего дворов двадцать. Ее война обошла.

После полета они приехали в Хорошево, и Серов крайне удивился: все дома были целы, даже огороды распаханы, словно обитаемый остров в жестоком военном море.

Прошлись по деревне и увидели чистенький, какой-то радостный домик.

Зашли. Внутри побелка легко разрисована.

– Хозяйка, – сказал Серов, – в вашем доме генерал жить будет, так что вы его на три дня освободите.

– Ну что за жизнь. При немцах полковник жил, теперь генерал, когда от вас отдых будет.

– Скоро, хозяйка, – засмеялся Серов, – очень скоро.

– А генерал-то твой меня не обокрадет? Немецкий полковник даже глиняные горшки спер.

Серов и Зубарев расхохотались.

– Не сопрет он, хозяйка, твои горшки, – успокоил Зубарев.

Немедленно в доме навели порядок, протянули связь, во дворе соорудили летнюю кухню». [21]

«Сталин провел ряд совещаний с комсоставом Западного фронта. Прилег отдохнуть в 3 часа ночи… Ночевал в домике недалеко от штаба, попросив Румянцева разбудить в пять утра. (4 августа. – В. М). Но тот “проспал”, дав Сталину отдохнуть пару лишних часов. Их связывала давняя дружба, в честь которой этот генерал единственный имел право называть Верховного главнокомандующего просто Иосифом Виссарионовичем. Он – старый чекист, участвовавший еще в подавлении левых эсеров и освобождении Дзержинского. В прошлый раз, когда Румянцев неожиданно всхрапнул на переднем сиденье машины и Жданов поинтересовался, кто же кого охраняет, Сталин возразил: “Кутузов тоже дремал, но все видел”. А теперь он вспылил от подобного разгильдяйства, убрав с глаз долой генерал-лейтенанта, которого перевели на другую работу.