Так что же, еще один поворот темы – посещение Сталиным мест, где был и Гитлер, – его самоутверждение или действительно пиар для мировой истории? Корреспондент английской газеты «Санди тайме» и радиокомпании Би-би-си Александр Верт, написавший правдивую книгу «Россия в войне 1941–1945», в отличие от многих советских изданий боям на Ржевском выступе уделил немало внимания. В частности он написал:

Можно дополнительно перечислять другие причины, как бы заставлявшие Верховного выехать в полосу Западного и Калининского фронтов. Но прежде чем начать сравнение аргументов различных сторон по этой поездке, следует внимательно разобраться с тем, как же все происходило в годы войны. Самое лучшее при этом – обратиться к хронике той уже далекой для нас поездки советского Верховного главнокомандующего под Ржев, составленной по воспоминаниям людей, принимавших в ней непосредственное участие.

Однако пришлось потерять достаточно много времени, чтобы найти реальных свидетелей того секретного выезда Верховного на фронт. И в этих поисках в первую очередь мне помог, к сожалению, безвременно ушедший от нас, Эдуард Анатольевич Хруцкий, военный журналист, писатель и сценарист, автор известных и любимых многими произведений. Таких, например, как детективные романы «Приступить к ликвидации», «По данным уголовного розыска», «Четвертый эшелон», «Шпион», «Истина», «Операция прикрытия» и др.

Он написал замечательный очерк о выезде Сталина под Ржев. И текст не был его литературной фантазией. О поездке ему рассказывал тот, кто по поручению Сталина ее организовывал. В частности, Эдуард Анатольевич так вспоминал один из вечеров в их доме:

По рассказу Хруцкого и дневниковым записям других свидетелей исторической поездки автор этой книги попытался восстановить историю выезда И. В. Сталина на Западный фронт в хронологическим порядке. Вот почему далее записи Эдуарда Анатольевича будут идти с небольшими разрывами, вставками и дополнениями других участников этого же знаменательного действа, которые необходимы для восстановления полной картины посещения Верховным Гжатска и Ржева в начале августа 1943 года.

Мало кому известно сегодня, что маршал Советского Союза Андрей Иванович Еременко всю войну вел дневник, нарушая тем самым запрет военной контрразведки СМЕРШ делать подобные записи в боевой обстановке. Многое из того, что он отразил в этих тетрадях, в изданные им мемуары не вошло. Причины были самые разные: что-то не вписывалось в политические реалии того времени, что-то казалось второстепенным. Между тем дневниковые записи командующего фронтом по-своему уникальны. Таковы, например, впечатления Еременко от встречи со Сталиным, проходившей с глазу на глаз свыше трех часов 5 августа 1943 года в селе Хорошево под Ржевом. Дневниковая запись Еременко об этом событии занимает пухлую тетрадь, почти сто страниц. Разумеется, многие интересные подробности беседы в его книгу «Годы возмездия», изданную при Хрущеве, не вошли. Нет их и во втором издании 1985 года.

Но как бы там ни было, первый сигнал на встречу с Верховным главнокомандующим будущий маршал, сталинградец, тогда еще генерал-полковник Андрей Еременко получил так:

Для справки. Читателям следует знать, что литературные произведения, особенно мемуарного плана, вышедшие в свет, могут иметь различные недосказанности, которые происходили в том числе и оттого, что рядом с авторами присутствовали еще некоторые лица. Причем имевшие право непосредственно вмешиваться в тексты создаваемых очерков, рассказов, повестей, мемуаров и т. д. Вплоть до разрешения, выпускать книгу в свет или нет. Я говорю о том, что рядом с автором и его произведением, с литературным обработчиком или редактором, например, в том же Воениздате, находился и строгий военный цензор. Он тщательно следил за точным выполнением инструкции по цензуре, выданной ему в качестве главного документа его работы. В ней определялось, к примеру, на каком уровне воинских подразделений (полк, дивизия, армия, фронт) и что имеет право рассказывать о войне и вооруженных силах тот или иной автор.

Даже маршал Советского Союза, рассказывая о боевых действиях, скажем, своего фронта, имел право сказать, например, только об одной открытой для печати армии, называть только две дивизии по его выбору, только три полка и т. д. По требованию цензоров в одной книге на определенном фронте за какое-то время можно было упоминать не более, скажем, чем о пяти генералах, о десяти полковниках и т. д. Поэтому рассказать в книгах, издаваемых массовым тиражом, как по-настоящему, со всеми плюсами и минусами шла борьба с противником, было крайне сложно, если вообще возможно.

А чем, собственно, объяснялось наличие и необходимость цензоров в издательствах, газетах, журналах, да и вообще для любой печатной продукции? Все тем же – необходимостью напрочь запутать недругов СССР, не раскрыть случайно для них тайн своей страны. Сопоставляя приводимые в этой книге факты, я, естественно, не ставил под сомнение свидетельские данные авторитетных участников тех далеких военных событий. Они часто сходятся в деталях, но, бывает, имеют и серьезные принципиальные различия, при которых историку порой практически невозможно свести концы с концами в своем рассказе о конкретном военном эпизоде, событии на фронте и др.