– Не показалось, – чуть слышным шепотом возразила Гвин, чтобы острый фэйский слух Кассиана не уловил.

Неста лишь выпучила глаза.

– Если не хочешь рассказывать об этом, то хоть расскажи про вчерашний день, – попросила Эмери. – Почему отменили занятия? Где ты весь день пропадала?

– Меня попросили держать это в секрете.

Раны, оставленные келпи, бесследно исчезли, избавив ее от необходимости что-то придумывать.

– Это было как-то связано с Сокровищницей, – сказала Гвин, чьи зеленовато-голубые глаза замечали слишком многое.

Неста промолчала, сочтя молчание достаточным ответом. Эмери тоже знала о Сокровищнице, но не больше, чем Гвин. Молчание Несты заставило ее нахмуриться, но она тут же задала новый вопрос:

– Так, значит, ты с ним не спала?

– Я этого не говорила. – Неста сделала новую стойку, подтянув туловище к коленям.

Эмери хмыкнула.

Щеки Несты вспыхнули. Эмери и Гвин переглянулись.

– Тебе понравилось? – спросила послушница.

Неста сделала еще одну стойку.

– Эмери! Гвин! – крикнул им Кассиан. – Если бы стойки у вас получались с такой же легкостью, как болтовня, вы бы давно все закончили.

Обе виновато улыбнулись, хором попросили прощения и возобновили занятия.

Взгляд Кассиана остановился на Несте. Она замерла. В пространстве между ними повисло напряжение. Сопение новеньких куда-то отодвинулось, голубой небосвод стал выше. Щеки едва ощущали прикосновение ветра.

– Тебя это тоже касается, Неста, – добавил Кассиан, кивнув на Эмери и Гвин. Обе изо всех сил крепились, чтобы не расхохотаться. – Повтори стойку еще пятнадцать раз.

Неста хмуро покосилась на подруг и продолжила упражнения. Потому-то она и старалась не смотреть в сторону Кассиана.

Его внимание вернулось к новеньким, но с каждым подъемом на вытянутых руках Неста подавляла в себе настойчивое желание посмотреть в его сторону. Она трижды сбивалась со счета. Придурок Кассиан!

– Если тебе трудно сосредоточиться… – начала Гвин.

– Помолчи, а? – пробормотала Неста.

– Я серьезно, – тихо засмеялась Гвин. – Минувшим вечером я узнала про новый валькирианский способ. Называется «Успокоение ума».

– И что это такое? – спросила Неста, вдавливая ладони в пол и стараясь не сгибать локти.

– Валькирии таким способом успокаивали ум и эмоции. Некоторые занимались этими упражнениями по три-четыре раза в день. Нужно просто сесть и дать своему уму затихнуть. Это помогает… сосредоточиться.

Эмери прыснула со смеху.

– Упражнять ум – разве такое возможно? – спросила Неста, пропустив мимо ушей намек Гвин.

Гвин прекратила заниматься. Ее дразнящая улыбка сменилась задумчивой.

– В общем-то, да. Это требует постоянных упражнений. Я тут просматривала для Мериллы одну книгу. Там была целая глава. Нужно глубоко дышать, затем почувствовать свое тело, а дальше его отпустить. Валькириям это помогало справляться с их страхами, быстрее приходить в себя после тяжелого сражения и одолевать внутренних демонов.

– Иллирианские воины такими упражнениями не занимаются, – тихо сказала Эмери. – Их головы всегда полны мыслями о битвах и расправе с противником. А после войны все стало только хуже. Теперь они готовятся к новой и укрепляют свои ряды.

– Валькирии считали, что излишние эмоции отвлекают. Особенно во время сражения, – продолжала Гвин. – Валькирии старались превратить свой ум в такое же оружие, как мечи и стрелы. Они учились сохранять невозмутимость. У каждой внутри был уголок спокойствия, куда они погружались в самый разгар битвы, что делало их непобедимыми.

С каждым словом послушницы сердце Несты билось все сильнее. Успокоить ее вечно мятущийся ум…

– Можно кого-нибудь попросить, чтобы переписали эту главу?

– Я уже попросила, – улыбнулась Гвин.

– Послушайте, вы заниматься будете или сплетничать? – прикрикнул на них Кассиан.

Неста бросила на него испепеляющий взгляд.

– Ничего ему не говорите, – предупредила она подруг. – Это наш секрет.

То-то он удивится, когда она станет невозмутимой и хладнокровной.

Эмери и Гвин согласно закивали. В этот момент Кассиан направился к ним. Все существо Несты насторожилось. В Дом ветра она вернулась сегодня утром. Перебрасывал ее Риз, державшийся с подчеркнутым бесстрастием.

В ее распоряжении оставалось всего полчаса на завтрак и переодевание. Ей пришлось надеть другие доспехи. Старые требовали чистки и просушки. Новые оказались просторнее. Они не висели на ней мешком, но сидели свободнее. Только надев их, она поняла, что старые стали ей тесны. За это время у нее появились мышцы, а прежние, плотно облегающие доспехи сковывали движения.

Кассиан встал, уперев руки в бока:

– Смотрю, у вас сегодня есть что-то поинтереснее занятий.

Он знал. Этот придурок знал, что они говорили о нем. Искорки в глазах, полуулыбка. Он, конечно же, знал.

– Ничего у нас нет, – ответила Эмери, крепясь, чтобы не улыбнуться.

Гвин смотрела то на Несту, то на Кассиана.

– Значит, ничего? – спросил у нее Кассиан.

Гвин подозрительно быстро замотала головой и принялась усердно делать стойки. На ее веснушчатом лице проступили капельки пота. К ней присоединилась Эмери. Обе трудились с таким усердием, что Несте хотелось смеяться.

– Что? – Она взглянула на Кассиана в упор.

– Ты закончила упражнения? – с нагловатым изумлением спросил он.

– Да.

– А отжимания?

– Тоже.

Кассиан подошел ближе, и ей снова вспомнился вчерашний вечер, когда он появился в ее спальне. Вспомнились его руки, сжимавшие ей бедра, и то, как входил в нее сзади. Должно быть, что-то из воспоминаний отразилось на ее лице, поскольку Кассиан тихо заметил:

– Ты сегодня очень… деятельная, Нес.

Она сглотнула, сознавая, что подруги жадно ловят каждое слово. Потом, вскинув голову, спросила:

– Когда мы займемся чем-то полезным? Когда начнем упражняться с луками или на мечах?

– Думаешь, ты готова взяться за меч?

Эмери фыркнула, но продолжила делать стойки.

Неста не улыбнулась и не покраснела.

– Это знаешь только ты, – ответила она, не отводя глаз.

У Кассиана раздулись ноздри.

– Вставай, – приказал он.

С тех пор как Кассиан вчера вышел из спальни Несты во дворце, он двадцать с лишним раз повторил себе, что их вчерашнее соитие было ошибкой. Но, видя ее сегодняшний наскок, улавливая ее косвенный намек, более похожий на шипящее пламя, он не понимал, почему сделал такое заключение. Пожалуй, ему бы жизни не хватило, чтобы понять.