Персекутор подозревал, что статуя являла собой некого судью, рассматривавшего жизнь всякой языческой души. Либо существо вписывало имя умершего в Книгу Мёртвых с неясной целью, либо пронзало сердце, прерывая цепь воплощений.

Вывод снизошёл на Альдреда, основываясь на схожести с гармонизмом. Умозаключение не пришлось ему по душе.

«Ярая вера в Противоположности позиционирует себя как единственно верное религиозное учение. Соответственно, ни на что не похожее. А здесь напрашивается само собой неудобное совпадение. И с кем? С Пантеоном! Тут дело не чисто.

Доложи я об этом Верховным, закончил бы костром. Но что-то мне подсказывает, с гармонизмом не всё так просто, как описано в Дюжине Столпов.

Я это вижу своими глазами. Но что сделать со всем этим? Не знаю… Просто буду иметь ввиду. Кажется, весь праведный Западный Аштум кто-то водит за нос. Или что-то».

Глава 23-2. Шабаш

Альдред мотнул головой, прогоняя крамольную мысль. Он боялся показаться сам себе еретиком, укрепиться в сомнениях. И всё же, мыслил он в правильном ключе. Настолько, насколько мог несведущий человек что-то осмыслить.

Статуи окружали некое подобие саркофага. Его вскрыли. На дне могилы кто-то лежал, но покойник сам отсутствовал. Флэю тут же вспомнился разговор, имевший место между Ламбезисом и Схинасом.

«Значит, вануэзцы выкрали мощи какого-то языческого святого. Или… Глупости всё это. Вопрос в том, зачем? Если это были купцы с «Сирокко», что за беду они привезли в Город? Положим, там случилось нечто страшное. Тогда почему феодал наотрез отказался обратиться к Инквизиции? Что вообще происходит?..»

Много вопросов, на которые не найти ответы самостоятельно. Пожалуй, лишь архонт был способен удовлетворить любопытство Альдреда.

— Я доберусь до него, — обещал сам себе Флэй. — Обязательно.

Потолок над головой задрожал. Персекуторы, видать, встретили ожесточённое сопротивление Культа Скорпиона. Вниз посыпалась пыль. Как бы там ни было с Актеем Ламбезисом, ликвидатор должен помочь «Гидре». Иначе никак.

Новобранец поспешил убраться с платформы и бегом направился к лестнице на второй ярус. Он лихо перешагивал и перепрыгивал останки магов, оставляя за собой недобитых чародеев. Кто-то ещё стонал, ползал в попытке добраться до потерянных частей тела. О них Альдред не беспокоился: раненым недолго осталось.

Флэй преодолевал ступеньку за ступенькой, пока не очутился в зале второго яруса. Отсюда вела наверх пара лестниц, расположенных по боковым стенам. Также несколько проходов уходило наружу, где уровень сходился с главным подъёмом на самый верх пирамиды. Едва Альдред показался, чуть не схлопотал в лицо кислотный пузырь.

Инквизиторы мало-помалу оттесняли магов, оставляя за собой тела сражённых. Однако теперь против них выступали ещё и остатки сил Тримогена. Новичок не спешил вступать в бой, выискивая среди язычников правую руку архонта.

«Где ты, стратилат?..»

Взгляд метался из стороны в сторону. Флэй рассчитывал найти его подле солдат.

Нико раззадорился не на шутку. Он крушил щиты. Вбивал маски в лица тримогенян. Едва кто-то дерзнёт рубануть его мечом, виртуозно уворачивался и контратаковал, одним ударом сворачивая наглецу шею. Бригантины сминало, надламывая рёбра. Язычники старались не связываться с ним, и Гараволье приходилось лично втягивать их в неравный бой с собой.

Покуда химерит эмитировал Материю Воздуха, алхимик оставался почти неуязвим.

Шатун показывал во всей красе, почему его взяли в «Несметный Легион». Здоровяк не жалел цвайхандера, расталкивая и разделываясь на раз-два с язычниками. У его ног множились тела поверженных. Когда солдаты решили навалиться гурьбой, амбал не растерялся и попросту сменил хват.

Взявшись за рикассо, он ткнул навершием одному из них в грудь. Тот согнулся пополам, хрипя. Шатун обрушил на него сверху клинок, разрубив пополам вдоль.

Крутанул в руках цвайхандер, взялся за пяту клинка и вбил другому подточенный эфес в голову, будто клевцом. Брызнула кровь. Солдат застыл на месте, испуская дух. Здоровяк пнул его, вытягивая эфес, и язычник распластался на трупах, падая внахлёст.

С разворота бугай вспорол поперёк брюхо одному из тримогенян. Тот вскрикнул, хватаясь за живот в попытке удержать внутренности. Шатун только начинал, вертясь на месте. Сверху на голову пал клинок, валя нерадивого солдата наземь.

Даже такие отпетые головорезы, как воины Тримогена, и в подмётки не годились бывшему кондотьеру. Им он казался самым настоящим зверем, которого ни копьём не проткнуть, ни мечом не зарубить. Ощерившись, Шатун шаг за шагом умножал их потери.

Рутгер и Леший держались поодаль, прикрывая сослуживцев. Перестрелку вели с магами, то и дело меняя позиции, чтобы не попасть под выброс Материи. Со временем инстинкт самосохранения брал своё: маги собрали всю волю в кулак, не щадя эфира.

Тут и там плясал огонь. Стены покрывал иней. Каменные плиты крошились в труху, но так и не добирались до стрелков. Персекуторы отвечали сообразно, посылая апостатам зачарованные снаряды без разбору.

Болт с солнечной руной впился в ногу одного из чародеев, одновременно прожигая ему конечность до поросячьего визга и ослепляя близ стоявших. Леший послал вдогонку стрелу, зачарованную на онейромантию. Она пригвоздила к полу стопу неоязычника.

Под ним разверзлись настоящие врата в Серость. Души усопших откликнулись на зов магии. Гул поднялся над залой. Серые иссохшие руки с чёрными длинными ногтями хватались за адептов Культа, попавших в зону поражения. Призраки рвали их на части, унося добычу за собой в край непроглядных туманов.

Леший почувствовал, как по спине побежали мурашки. Он и представить себе не мог, что подобные силы могли умещаться в простецкой руне на наконечнике его стрелы.

Рутгер не отставал, отправив бесновавшимся апостатам болт с пурпурной руной. Порча, понимал Альдред. Снаряд пробил насквозь лысую голову неоязычника. Его кожа тут же лопнула, распыляя едкие сиреневые споры. Облако накрыло группу магов.

— Жрите, не обляпайтесь! — кричал им Зальц, улюлюкая.

Казалось, чем больше неоязычников гибло от его руки, тем больше кровавый угар застилал ему глаза.

Чародеи верещали, не зная, куда деваться. Газ растворял их в себе. Одному удалось убраться — да поздно. Он перевалился через перила и упал за строй тримогенян. Насколько успел разглядеть Флэй, он больше напоминал жертву, истерзанную диким зверем. Остальные исчезли, едва облако рассеялось. Как не бывало.

Застрельщики отлично сработались вместе, прекрасно дополняя друг друга.

Между тем капитан без конца плясал с одним из бойцов Тримогена. У него никак не получалось одержать над ним верх. Язычник был целиком и полностью закован в латы — не подступиться. Более того, он также, как и Колонна, вооружился щитом и мечом.

Их бой больше напоминал пляску смерти. Ни первый, ни второй не давали оппоненту ударить себя. Однако