Брошенный камень врезался между лопаток, и я поджала губы. Но не обернулась. Ладно, это заслуженно.

– Мама, Поль готовит намного лучше, поэтому не надо рекламы, – тем не менее отбрила я. Даже не стала делать вид, что тот, кто сидит на нашей кухне, зовется как-то иначе. Типа господина Кифера. Раз уж нас вечер, в смысле утро откровений, то почему бы не сделать его… полноценным?

– Уверена, как гость он все съест и даже не скажет, как ужасно это было, – уколола меня мама. И со вздохом: – Где твои манеры, Дия?

Бросив на нее испепеляющий взгляд, я вытащила из холодильника миску замаринованной с вечера курицы и поставила сковороду на плиту. За спиной потекла вежливая светская беседа о том, как Поль прекрасно говорит по-русски, расспросы о том, что привело его в наши непопулярные среди уроженцев евросоюза края. Кифер отвечал охотно, но в своей манере: скупо. Ничего нового я из этого разговора не узнала. Зато успела промыть рис девять положенных раз, до прозрачной воды, и даже подсушить его на сковороде, прежде чем отправить в кастрюлю. Всячески оттягивала момент, когда буду вынуждена присоединиться к разговору. Подумала еще построгать салат, окончательно превратившись в добрую хозяюшку, но передумала. В конце концов, гость пришел без приглашения и вряд ли с намерениями, которые мне понравятся.

– Идите поговорите, а я послежу за едой, – настойчиво предложила мама, стоило мне подвинуть стул.

В этот момент мне стало страшно, даже затошнило. И зачем-то захотелось потрогать живот. Мне с трудом удавалось верить, что внутри меня что-то зародилось и начало расти, а потому ни о каком инстинкте не шло и речи. Но вот сейчас – пробило. Если бы Поль узнал, как бы он отреагировал? Особенно после новости о том, что одного ребенка я уже потеряла. По собственной вине и глупости.

Мы с Кифером встретились глазами. И мне показалось, что наряду с недовольством и раздражением я уловила тень растерянности. Он точно так же не знал, что со всем этим делать. Думал, наверное, что приедет, а я тут как сыр в масле катаюсь. Но облом. Привыкай, Поль, в жизни много обломов! В моей – так точно.

Я так погрузилась в мысленный диалог, где устраиваю Киферу полномасштабный разнос, что совсем забыла о разгроме в своей комнате. Только когда толкнула дверь и узрела вещевой ужас – опомнилась. Но… я гостей не ждала, у меня есть уважительная причина. В общем, приняла независимый вид «я вам ничего не обещала, сударь» и прошагала дальше.

Попыталась представить, что именно видит Поль. Несвежий ремонт, пол, застеленный советским ковром, не модным, но шерстяным, для теплоты, тюль с цветочками на окнах, шкаф с отвалившейся ручкой на дверце, диван, который уже давно пора менять… Тот, где раньше спала я, переехал со временем в комнату Рамиля. А тот, что теперь обитал у меня, было бы очень неплохо перетянуть. Или заменить.

Пришлось напомнить себе, что как бы Кифер ни жил, мне не следовало смущаться. К счастью, Поль огляделся с совершенно нейтральным выражением на лице. Ничего не сказал. И я вдруг некстати вспомнила, что в некоторых вопросах он всегда был максимально корректен. В финансовом, например. А было бы так удобно, окажись он законченной сволочью.

– Почему ты не сказала, что возвращаешься в Казань?

– Потому что это никого не касалось. Вы придумали для себя удобный сценарий, при котором вы жертвы, – зачем мне было вас разубеждать? – напала я первой.

Уголок губ Кифера дернулся, и я чуть не застонала. Он разгадал мою тактику и не собирался поддаваться на провокацию, ударяясь в ответные обвинения.

– Как давно твоя мать в таком состоянии?

– Давно, – огрызнулась я. Мог бы и сам догадаться о причине экстренного бегства моего папаши.

– И что изменилось, что ей потребовалось твое присутствие? – не стал настаивать Поль.

Фыркнув, я засунула руки в карманы домашних штанов. Даже не нападешь на гада, пока он ведет себя так… так…

– Мой брат решил, что сесть в тюрьму менее мучительно, чем день ото дня ухаживать за мамой. Он всегда ее стыдился, совсем как отец. Рамиль ему во всем подражает. Так что теперь я здесь. Больше некому. Она не может жить одна, и даже если бы у меня были средства нанять ей сиделку или компаньонку, я бы так не поступила. Я такой вариант даже не рассматривала, такое себе простить нельзя.

Поль отчего-то изменился в лице, но кивнул.

– Я понял. А теперь послушай меня. Такие вопросы решаются, если их обговорить. Допустим, ты не в том положении, чтобы ставить условия Мерхееву или Ковент-Гардену, но мне ты сказать могла. Я отстаивал тебя перед Ренатом. Я не блефовал, когда забрал свои вещи из театра. Если бы Ренат не прогнулся, я бы ушел. И что? За месяц до премьеры ты, ничего не объясняя, жжешь мосты.

То ли гормоны, то ли нет, но глаза начало опасно пощипывать. Только заплакать перед Кифером еще не хватало от переизбытка чувств! Следовало перевести тему.

– Как ты узнал, где я?

– Продолжил работать с Мирошевой на твоем месте, и она мне рассказала. Интересно, если бы тебе не пришлось написать ей долговую расписку, ты бы сообщила подругам, что едешь в Казань, а не в Ковент-Гарден?

Теперь это уже не имело значения, и я лишь флегматично пожала плечами. Думать об этом не хотелось. Сейчас я склонна была ответить, что да, но на деле без колебаний сообщила только одному человеку – доктору Нестерову. И это был очень тяжелый разговор. Он дал мне несколько советов по поводу того, как вести себя с братом, но мы оба понимали, что главная беда – не в этом. Ведь мы не успели стабилизировать мое состояние.

– Собирай вещи, ты возвращаешься в Москву, – внезапно объявил Поль, и у меня глаза на лоб полезли.

– Что?!

– Я сам поговорю с твоей матерью. Вряд ли она так уж сильно привязана к Казани, чтобы не понимать, как важно не только твое будущее, но и терапия.

– Не смей! – воскликнула я, примерно представляя, что Поль может ей сказать.

Поль, прищурившись, пристально на меня посмотрел. Кажется, он начинал о чем-то догадываться. Но высказаться ему не дали: в дверь деликатно постучала мама, чтобы позвать нас к столу.

Разговор пришлось свернуть и отложить. Толкаться с Полем Кифером в ванной в очереди к раковине, чтобы помыть руки было еще одной странностью в копилку. Стоя так близко к нему, я слышала знакомый запах и едва сдерживалась от желания вдохнуть его поглубже. То, что Поль приехал, еще ничего не значило. Как правильно сказал Нестеров, стоит дать Киферу волю, и я окажусь на прицепе, не понимая, куда меня тащат.

Сидя за столом над тарелкой с вкусно пахнущей едой, я пыталась сделать две вещи: придумать аргументы в пользу того, чтобы остаться в Казани, и… сдержать тошноту. Аргументы, кроме как «ты вообще не имеешь права мной командовать», на ум никак не шли, зато тошнота подкатывала в завидной регулярности, мешая думать и заставляя прочищать горло. А хуже всего, что Поль пристально за мной наблюдал в ожидании, когда же я возьму в рот хотя бы ложку еды. Не то чтобы мне требовалось его в чем-либо убеждать, но, если бы я нормально при нем поела, это помогло бы в деле переговоров.