Как же дерзаешь сих прекрасных невест Божиих лишить украшений своих? Как смеешь отдать оные блудницам, угодницам идолов?

Так Иосиф завладел всею землею египетскою. Ее мудрецы наипаче писали фигурами, что все Израиль под именем Иосифа посвятил живому Богу. А все то Иосиф, то есть приложение, что прилагается сверх тленных образов, которые в виде египтян просят Иосифа: «Дай семя, да посеем, и живы будем, и не умрем, и земля не опустеет. Дает им хлебы за скотов их, плоть ничто же…»

Мне кажется, что и самая славная египетская фигура сфинкс перенесена Израилем в посвящение Богу. Она мучила не могущих решить полезнейшего гадания. И князь израильский Иеффай с воинством своим переколол всех мужей Ефремовых, не могущих решить фигуры сей – колос. «Говорите „колос“. И не сумели говорить так, и взяли их, и закололи» (Судей, гл. 12).

Афанасий. А что значит слово сие – колос?

Яков. Думаю, то же, что пшеничный колос.

Афанасий. Я слышу: колос, но не слышу силы его.

Яков. Думаю, он из числа тех, которые рвали и молотили и ели апостолы в субботу.

Афанасий. Тех-то я и не разумею. Апостолам чужое рвать не пристало: своего не имели жать и молотить некогда, а исторгать, будто пеньку, дурно; да и кушать зерно сырое скотам прилично. Конечно, сей колос есть фигура.

Яков. Без сомнения, он из числа семи Колосов, явившихся во сне фараону: «И семь Колосов исходили из стеблия единого, избранные и добрые».

Афанасий. А я сих фараоновых пуще не понимаю; если что смыслишь – скажи, не мучь.

Яков. Бытейская седьмица. Скажите мне, что она есть, если не из всемирных тварей громада грубых и невкусных болванов? Но когда присмотреться и вникнуть внутрь, тогда можно увидеть, что в сей жесткой и отощалой седьмице скрывается седьмица инородная, гораздо слаще, сытнее и питательнее наружной; а составляют обе одну седьмицу.

«И был вечер, и было утро, день один». Будто наличная седьмица колос, а тайная – зерно; или один пустой, а другой внутри полный – 7 дней и 7 колосов.

«Повторил же сон фараону дважды. Однако ж сон фараонов один есть». «И был вечер, и было утро, день один». Слово Божие является одинаковое, но слышится двойное. «Что Бог творит, показал фараону».

Так, как Кит Иону. Однако же и тьма его обнимет.

Афанасий. Куда ты нелепую дичину наврал?

Яков. Ночь не светла не будет тебе; раскуси только хорошенько. Разве то для тебя трудным и жестоким кажется, что в седьмице свет, а в колосьях хлеб? Но сердце тогда насыщается, когда просвещается. Взгляни на Давидову речь: «Отразился на нас…» Увидим там же вместе свет и пшеницу. «И жизнь была светом человеку» (Евангелие от Иоанна, гл. 1).

Рассуждай и сие: «Взалчут на вечер…» Когда вечер с ночью голодный, тогда утро со светом сытное. «Исполнюсь завтра… Насыщуся, когда… Разумею-де сон сей, да ночью жеи видел». «И се свечник золотой весь…» Но что значит? Внутренний ему ангел толкует: «Сие слово Господне…» «Светильник ногам моим закон твой…» О сем светильнике наведайся в книге (Исход, гл. 25).

Сколь же велико сходство, равнословие и пропорция – 7 вечерей с утрами, 7 колосов с колесами, 7 свечничих ветвей со светильцами.

В вечерах утро, день, око, шар, солнце. В пустых колосах колосы полные с зерном. В светильника ветвях, от одного стебля происшедших, кружочки с чашечками, полушариками, наполненными елеем и просвещающим, и насыщающим. Теперь о сем свечнике скажу с Захарьиным ангелом: «Семь сих очи Господни суть, призирающие на всю землю. Так семь же и светов, просвещающих Вселенную, и семь хлебов, насыщающих 5 тысяч». Сие слово Господне…

Афанасий. Так разве же у Бога только 7 очей?

Яков. Врешь! Не 7, но одна вечность. 7 дней заключили в себе всю тварь. А сверх всей седьмицы блистает слава вечного – как одно лицо в семи зеркалах, и одно солнце в семи днях, и один огонь в семи свечах, и одно зерно в семи добрых колосах, и одна печать в семи сургучах. «Призирающие на всю землю», то есть открывающиеся сверх всей тлени… «И свет во тьме светится…»

Если ты уже приметил, что ветви светильника и добрые колосы происходят от одного стебля, чего в простых колосах никогда не бывает, не забудь же, что и блеск светлой седьмицы молниевидно исходит от одной пустой плоти. «Всяка плоть – трава…» – вот тебе стеблие.

Сие означает Захария тенью двух маслин, правой и левой, приосеняющих свечник. «Не в силе вещей, не в крепости, но в духе моем говорит Господь-Вседержитель» (гл. 4).

Разжуй: от Бога, а прочее сон, тень. Если ж тебе все сие нелепостью кажется, так послушай самого Иосифа: «Семь Колосов добрых семь лет есть».

Афанасий. Так на что же лгать? 7 лет, а не 7 дней.

Яков. А! А! Тут-то твой видно закоулок? Не скроешься! У Бога день как 1000 лет.

Итак, мне кажется: «Говорите „колос“ – значит раскусите слово Божие да не умрете». «Я есть хлеб животный…» «Жестоко есть слово сие…» «Имеющий уши слышать…» «Если же не послушаете, втайне восплачется душа ваша».

Разве думаешь не одно то: неведение, ночь, сон, голод, меч, мучение, смерть, ад?.. «Кто нас разлучит от любви Божией».

Тут-то заключается бедность, тление, расточение, утеснение… Пожалуйста, взгляни на начало (гл. 15 Иеремии).

Теперь, обратив речи к намеренной точке, сказываю вам, что не только землю с ее плодами и рождениями, но все небесные и земные фигуры, домашние древним, наипаче в Египте любомудрцам, отняв от означения таинств их, перенес Израиль в посвящение Господу, и ты ли похитить поучаешься опять?