Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Посмотри, что делает муж Руфин Вооз? Служанки его жнут и вяжут снопы, а он вымолачивает из стеблей зерно. «Се тот веет на гумне ячмень сей ночи» (Руфь, гл. 3). «И преломив, дает им. Им же отворились очи».
Афанасий. Я о всех сих читал, но не даются читать. Трудно.
Яков. Так послушай же о новейших скинотворцах и плетущих сети рыбаках, вот они: «Если свяжете на земле – будут связаны на небесах…» Никогда они не вяжут узлов, чтоб не скрывалась внутри цельная простота голубиного ока, и никогда не разрешают гаданий, чтоб не вынуть оттуда перстня сладчайшего меда и сота вечности.
«От едящего съедобное и от крепкого изойдет сладкое. И съедите ветхое и ветхое ветхих. Вениамин – волк, хищник, рано ест, еще и на вечер даст пищу» (Бытие, гл. 49). «Верил Авраам Богу, и вменилось ему в правду (все писаное)».
Знамения же веровавшим сие… языки возгласят новые… змия возьмут.
И сие сказав, дунул и говорит им: «Примите Дух Святой! Кому отпустите грехи, отпустятся им, и кому же держите, держатся».
Афанасий. Пускай же сему разговору будет имя:
Кольцо.
сложена 1761-го года о том, что концом жизни нашей есть мир, а вождь к нему Бог, и о людских разнопутиях
Invent portum Jesum. Caro, munde, valete! Sat me jactastis. Nunc mihi certa quies.[160]
Милостивому государю Владимиру Степановичу, его благородию Тееяшову
Милостивый государь!
Один «Разговор» уже к вам пришел.[161] Вот же нашел вас и брат первого. Когда меня жалуете, примите милостиво и сего и положите братнюю сию двоицу перед лицом дражайшего вашего родителя, как образ и память усердного моего почитания. В обоих написано то, что говорено в беседах со здешними приятелями. Они ж и беседующими лицами поставлены в обоих. Первый испытывает с Давидом небесные круги, поведающие славу вечного: «Лета вечные помянул…» – и назван «Кольцом», а второй, узнав безначальное начало из нетрудных начатков, будто из алфавита, Богу последовать побуждает и назван «Букварем». Предревнейшее слово есть сие: Γνῶϑι σεαυτóν, nosce te ipsum – «Узнай себя самого». И теперь оно всем в устах, но не многим во вкусе[162]. Думаю, что начальник слова сего был древнейший мудрец Фалес[163]. Верю. Кто что нашел и любит, то своим ему быть может, а истина безначальна. Пишет Плутарх[164], что на Аполлоновом Дельфийском храме было написано: «Узнай себя». Древние египтяне слово сие высоко почитали. Что значит сфинкс, изъяснено в первом «Разговоре». Имя его значит связь или узел. Гадание сего урода утаивало ту ж силу: «Узнай себя». Не развязать сего узла была смерть мучительная, убийство душе, лишение мира. Для сего египтяне оного урода статуи поставляли по улицам, дабы, как многочисленные зеркала, везде в очи попадая, сей самонужнейшее знание утаивающий узел на память приводили.
Потомки их были не таковы. Отнялась от них глава мудрости; долой пала чистая часть богочтения; остались одни художества с физическими волшебствами и суеверием. Монумент, напоенный всеполезнейшим для каждого советом, обратился в кумир, уста имущий и не говорящий, а только улицы украшающий, и будто источник в лужу отродился.
Так и все богословские тайны превращаются в смешные вздоры и суеверные сказки. Во времена авраамские делали сие филистины, а ныне делают не знающие себя и Бога. В Божественном мраке мойсейских книг почти 20 раз находится сие: «Внимай себе», «Внемли себе» – и вместо ключа ко всему предвручается то же, что «узнай себя».