– Во-первых, мы точно знали, что Надеждасобирается быть в Нижнем 25 апреля. Руслан проболтался об этом ВаськеКрутикову, когда вызывал его на ту роковую свиданку. Конечно, это могло бытьлипой, поэтому пришлось подстраховаться – уточнить дату и время. Тут ужпришлось мне поступиться принципами. Пошел к старинному приятелю, к КоляшеМыльникову, к этому менту, помнишь, который Ольгу доставал. Он до тогообрадовался, когда я первый пришел мириться, что не знал, куда меня посадить,чем угостить, какую служебную тайну выдать. И я ему говорю: «Коляша, ты мнерассказывал, что хотите поймать на горяченьком директора ночного вертепа «Гей,славяне!». – «Хотим, – говорит Коля радостно, – только-только мыначали к его делишкам подбираться, и все, чего нам теперь не хватает, этовремени, чтобы разведчица-давалка Наташка Зырянова проникла во все святаясвятых их черной бухгалтерии и всего прочего. Ровно через месяц мы Камаевазажарим». – «Вряд ли получится, – говорю я, – потому что владеюдостоверной информацией, что 25 апреля этот господин может свалить с плечопасную собственность, а сам уберется отсюда подальше, чистый и невинный. А кновому владельцу вы пока-а еще подберетесь, а может, не подберетесь никогда».Тут друг мой Колька начал дергать себя за волосы и плакать, что рано, еще ранобрать Камаева, нужно хотя бы еще немножко времени… «Хорошо, – сказаля, – для милого дружка хоть сережку из ушка. Я дам тебе времени сколькоугодно, а ты мне за это…»

– И он что, ни о чем не спросил, непоинтересовался даже, что ты намерен делать?! – недоверчиво ухмыльнулсяЕгор.

– Можно спрашивать хоть до посинения, но неузнать ответа, – невинно посмотрел на него Родион. – Коля хоть и гадместами, но в принципе умный. Умеет, когда надо, не слышать и не видеть, а это,чтоб ты знал, основной принцип работы всей нашей милиции. Когда надо – невидеть и не слышать! Он так и поступил. Сделал все, чтобы не нашли загадочную«Скорую». Не нашли злоумышленника, который положил на капот машины Камаевапродырявленный пакетик с бензином, а потом пристроил туда же тлеющую сигаретку.Кстати, все даже рады были, что Камаеву такую пакость подстроили, этомупидорасу поганому и мерзкому притом. А еще чем мне Коля помог, это тем, чточерез Наташку Зырянову (с паршивой овцы хоть шерсти клок!) уточнил времявстречи Камаева и Надежды. А потом именно он каким-то немыслимым образомвключил меня в состав тургруппы, улетающей из Москвы в Марокко, и помог смгновенным оформлением документов. У нас была путевка на имя Надежды Гуляевой,но я не мог отпустить Ольгу одну, ты же понимаешь?

– Конечно. Могу себе представить, что тытеперь чувствуешь…

Родион покачал головой:

– Не можешь. Если бы я не был на все стопроцентов убежден, что для нее все обойдется, я бы ни за что не согласился наэто. Уже, знаешь, плевать было на деньги, которые мы заработаем, на все! Этотплан, который сначала представлялся мне таким изящным и простым при всей егосверхсложности, вдруг показался неисполнимым и смертельно опасным. И тут надоспасибо сказать тому же Коле, Коляше Мыльникову, который досконально выяснилпроцедуру действий наших консульств с такими вот девушками-возвращенками изчужих краев. Это типичная картина, ее толком в голову никто не берет, спешатпоскорее девицу выпихнуть обратно в Россию и забыть о ней. Какое-то время их невыпускают за рубеж, но Ольге все равно скоро предстоит фамилию сменить, такчто… К тому же и у нас в России есть множество местечек, где можно время спользой провести. И парапланы у нас летают, и верховые экскурсии организуют длятех, которые «ком си ком са»…

Голос его звучал совершенно невинно, и глаза,по обыкновению, были такие добрые-добрые…

Егор хотел было разозлиться, но почему-то немог. Засмеялся:

– Ох, ребята, сколько я из-за ваших игрищубытку понес, что морального, что материального!

– Да ладно, – примирительно сказалРодион. – Зато как весело было, правда?

– Весело-то весело, а трясуны мои пропалибесследно. Так и пропали. Представляешь? Тихо подозреваю, что, пока я спал вавтобусе, пьян как фортепьян, кто-то свистнул мой сувенирчик. А я их такполюбил… прямо как родных, ты не поверишь! Они такие прикольные были.

– Ничего не скажешь – прикольные! –охотно согласился Родион. – Я тебе их с великим трудом тогда уступил. И кчьим это нечистым ручонкам они прилипли? Да ладно, Гоша, пусть это будет самаябольшая потеря в твоей жизни. К тому же гонорар за твое участие в этом делебудет таков, что ты теперь хоть каждый год сможешь ездить в Мавританию,посещать «шоу Али» и покупать новых и новых трясунов. Главное – оказатьсяпервым в очереди к тому ларьку с сувенирами!

– Кстати о гонораре. Ты уверен, что Валентинаи ее дети все-таки получат деньги Алима?

– Безусловно. Не в виде наследства: тут полныйоблом, поскольку все свое имущество он передал Надежде. Но все время, пока мытут развлекаемся – ха-ха! – в Мавритании, деньги с ее счетов из Северо-Луцкабурным потоком переводятся на счет одной скромной нижегородской фирмочки.Курирует этот процесс с высот своего положения друг Коляша, которому тожеобещана немалая сумма.

– То есть Надежда держала все на личныхсчетах?

– Конечно. Понимала, что если что-то случится,если прикроют ее поганые клубы и арестуют официальные счета, то к ее личномусостоянию никто просто так не подберется.

– И она так вот покорно отдает вам деньги?

– Надежде просто нечего делать. Она уверена,что покупает себе жизнь.

Егор сверкнул на него глазами.

– Спокойно! – Родион быстро выставилладони. – С ее головы и волоса не упало. Ты как вообще себе этопредставляешь? Мы пытаем ее электротоком, выкручиваем ручонки, чтобы онаставила свои подписи на платежных документах?

– С выкрученными ручонками поставить подписьвесьма затруднительно, – пробормотал Егор.

– Рад, что ты это понимаешь.

– Одного не понимаю: как вам удалось еесломать?

– С трудом. К тому времени мы уже поняли, чтоне сможем силой заставить женщину делать то, что нам нужно. Думали взять ее наиспуг, но это такой кремень! Был момент, когда мы просто отчаялись. Ну не битьже ее, не пытать, в самом-то деле! Хотя Васька Крутиков был, пожалуй, готов… Дане зыркай на меня так глазами, я же не о себе говорю. И тогда нам помог случай.Случай в виде…

Он не договорил. Послышался стук в дверь, апотом она приоткрылась, и на пороге появился поникший от усталости КонстантинВасильевич: