– Так она же замаскированная? – удивленно произнес Гай.

– Была, – хихикнул вредный искин, – пока они ее по косточкам не распилили.

Все трое уставились на Кардинала. Тот смущенно кашлянул и сказал:

– Ну, мы же должны как-то убраться прочь отсюда. А ваш корабль, мягко говоря, не такой уж неприметный. След оставляет. Потребовалась помощь.

– Кто? – предчувствуя неладное, сглотнул Джек.

– Да есть на просторах нашего века такие девочки…

Кацман завыл в голос, вырывая клоки волос. Гавриил обреченно опустил голову на грудь, а Ричард только глубоко вздохнул, предпочитая материться на своем судне.

– Ты как их заставил-то? – спросил Кацман. – Обещал им списанную партию секс-игрушек для выхухолей?

– Ага, – задорно улыбнулся Кардинал, – почти. Сказал, что отдам им Блэк Джека и Черного Лекаря.

– Прощайте, ребята, – кивнул Рик, сделав такой жест, словно стягивает с макушки головной убор в знак скорби. – Мне будет вас не хватать.

– Во козел, – мигом оживился Джек, перестав грустить. – Как ему списанные детали толкнуть на Помойке, так я нужен, как задницу его львиную смазывать перцовой настойкой, так и Гай сгодится. А как нам помочь, так он, блядь, прощается!

– Его душа бродит в потемках, – скорбно высказался Мэт, едва заметно искривив губы в улыбке, – Надо наставить ее на путь истинный.

– Иди в вакуум, и грузи этой фигней нашего бортинженера, – тут же отозвался Ричард. – Вы вообще найдете друг друга… я думаю.

– В каком смысле? – нахмурился Логан.

– Будет зависеть от твоего поведения на моем корабле, – блеснул глазами Рик. – Ребята, добро пожаловать домой!

Сильный толчок по днищу фрегата стал наглядной иллюстрацией приветствию капитана, вибрацией расходясь по корпусу судна.

Искин наладил гравитацию и все-таки соблаговолил подать в шлюз воздух.

Полковник Васин приехал на фронт

Со своей молодой женой.

Полковник Васин созвал свой полк

И сказал им – пойдем домой…

Борис Гребенщиков – «Поезд в огне»

Полковник Романов редко бывал дома. Командировки – обычные и не очень, участие в боевых действиях и учеба молодых солдат отнимали десять месяцев в году, а еще месяц, как минимум, он жарил свое сухое тело на песках курортов Земли, или Венеры. При таком темпе жизни позволить себе что-то кроме холостяцкой квартиры было бы расточительством… Но он купил себе коттедж в часе лета на флайере от Мегаполиса Мосбург. Если забраться в самый верхний эшелон, и направить свою «летающую блоху» строго на восток, к Уральской промзоне, спустя шестьдесят минут можно было достигнуть небольшого поселка, окруженного реконструированными лиственными лесами…

Там было озеро, с бьющими в глубине холодными струями родников, и кувшинками, расцветающими летом. На его берегах росли березки, а вокруг расстилался дубово-грабовый лес, с уютными опушками и полянками… Дорог там не было принципиально, только тропинки, ведущие от группы из двух десятков домиков в старорусском стиле, с имитацией бревен и дымоходов.

Свежий воздух, приятные соседи, и больше никого на сто километров вокруг. А всех непрошеных гостей вежливо ссаживали с небес автоматические истребители.

Он мотнул головой, отгоняя желание взять флайку и сорваться туда немедленно. Слишком много дел, слишком мало времени, и ошибаться нельзя.

Марк прикоснулся лбом к холодному пластику окна своего кабинета на сто третьем этаже небоскреба-«иглы», в котором располагалась штаб-квартира Отдела Спецопераций штаба Военно-Космических сил Протектората. Снаружи, в дымке пара, генерируемого системой охлаждения высотных зданий Мегаполиса, слегка размытые постоянно включенным силовым полем десятого класса, скользили силуэты летательных аппаратов – такси, рейсовых аэробусов, гравигрузовиков и атмосферных истребителей. Город жил. Пока – жил.

Он вспоминал прадеда. Старого, мощного, дожившего до своего двухсотлетнего юбилея без единого посещения врача, на одних лишь упорстве и неисчерпаемых ресурсах здорового русского организма. Генерал-полковник Иван Романов до последнего дня занимался альпинизмом, экстремальным дайвингом и прыжками с древним парашютом из стратосферы… Могучий был старикан. И очень умный. Он выделял среди своего многочисленного потомства именно Марка, тогда еще – лопоухого пацана, гонявшегося за енотами с пневматическим ружьем, и с упоением исследовавшим глухие уголки огромного поместья прадеда.

В разросшихся за пять столетий лесах Сайберии предпочитали жить либо отставные военные, либо законченные богатенькие мизантропы… Другие не могли себе этого позволить, либо – не хотели. Зачем, если есть густонаселенные Европа, Австралия и Американские острова? А в сумрачной тайге, которой снова заросли бескрайние пространства вокруг Центрально-Сибирского моря, образовавшегося в Последней войне – уж извините, там медведи бродят, и озверевшие охотники с древними пороховыми ружьями… Сибирь, как и почти вся территория от Уральского Промышленного комплекса, с момента основания Протектората, и после великого Исхода Человечества принадлежала вооруженным силам, сначала – планетарным, а после – Военно-Космическим.

«Это были замечательные годы», – подумал Марк, расчувствовавшись. Тогда еще Романовы собирались все вместе, в прадедовом поместье, слетаясь раз в год – кто с Марса, кто с Суздаля, кто с малых астероидов Вольного Дона, а кто и с Периферии Протектората. Все поколения и возрасты, но, кроме совсем юных – все Романовы традиционно избирали военную службу, или – техническую стезю. И тактические уроки Ивана Алексеевича, перемежавшиеся военными играми, в которых использовалась настоящая десантно-штурмовая техника, очень сильно повлияли на выбор самого Марка, который до сих пор использовал дедовские схемы (изрядно модифицированные, но все равно исполненные звериной хитрости и безжалостности к врагам) в работе. Помимо тактики и стратегии, старый генерал очень много разговаривал с маленьким Марком об этике и морали. Тогда эти беседы казались юноше бессмысленными, но что он в таком возрасте мог понимать в этих сложных вещах? Нужно прожить хотя бы треть долгой жизни, а лучше – половину, чтобы понять, где пролегает граница между желаемым и достижимым, как черно белое, и как бело черное, и что в радуге морали – совсем не два цвета, а множество, не считая полутонов…

«Жаль, что старик так рано ушел… – Марк с силой засадил сжатым до хруста кулаком в загудевший лист прозрачного пластика окна. Он не мог себе простить этого, на самом деле. И чувствовал себя виноватым в смерти прадеда. – Вот надо ж было мне пойти в тот день к Енисею, блядь! И этот бешеный медведь, чтоб его в аду черти жрали…» Они с Иваном Алексеевичем неспешно шли к реке, чтобы половить рыбу и поговорить «за жизнь», когда из кустов вывалился огромный бурый медведь, из пасти которого капала зловонная слюна… Хищник рванул к ним, не разбирая дороги, и валя мелкие деревца, словно гравикаток. Как назло, у них были с собой, кроме рыбачьих причиндалов и удочек, только ножи. Короткий охотничий у Марка, и десантный тесак – у Деда. Медведя они завалили, но прадеда зверь поломал и порвал очень сильно… До прибытия армейского гравика медслужбы генерал-полковник в отставке не дожил, не смотря на все усилия своего правнука. Последними его словами были: «Не посрами старика, Марк… Понял?!»