Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Алиса вздохнула и хитро посмотрела на мать.
– А что ты мне расскажешь?
– Хорошо, – Женя задумчиво вертела в руках остатки серой с мельчайшим узором «рябенькой» рубашки, прикидывая, как её можно зашить и можно ли вообще. – Жили-были Линда, Тедди и Спотти. Они жили в маленьком доме посреди огромного леса и очень-очень дружили. Тедди и Спотти ходили на охоту, а Линда ждала их. И они всегда возвращались.
Алиса подпёрла щёку кулачком, ожидая, когда за обычным зачином начнутся необыкновенные приключения. Мисс Рози появилась совсем недавно и в сказке пока не фигурировала, но Алиса этого даже не замечала.
На единоборстве Спотти со страшным чудовищем в огненной пещере пришел Эркин. Смертельно усталый и безмерно довольный. Он даже зашёл в комнату как был, в сапогах, и выложил на стол свёрток.
– Купил?! – ахнула Женя.
Он только молча кивнул.
– Давай показывай.
У него чуть дрожали пальцы, когда он разворачивал бумагу.
– Вот.
– Отлично! Поздравляю, – Женя чмокнула его в щёку. – Носи на здоровье!
– А я? – Алиса залезла с ногами на стул, встала и потянулась к нему.
Эркин покосился на Женю и нерешительно дал Алисе обнять себя за шею и поцеловать в щёку. Но тут поехал и упал стул, и Алиса повисла у него на шее. Он быстро наклонился, и она встала на пол, даже не успев испугаться.
– Ещё! – сразу потребовала Алиса.
– С ума сошла, – возмутилась Женя. – Ему же тяжело. Он с работы пришёл, усталый, а ты виснешь.
– Ну-у, – Алиса наморщила нос. – А в другой раз можно?
– В другой раз и посмотрим, – отрезала Женя. – Эркин, ты молодец, с обновой тебя, а теперь живо ужинать.
– Ага, – он быстро забрал покупку и ушёл в кладовку переодеваться.
– Выйди, покажись в новом, – крикнула ему, хлопоча у плиты, Женя.
– Ага, – ответил он из кладовки.
Когда он вошёл в комнату в джинсах, тенниске и кроссовках, Женя даже ахнула и захлопала в ладоши, такой он был сияющий.
– Пройдись, – потребовала Алиса.
И он прошёлся перед ними, мягко впечатывая подошвы в пол.
– Носи на здоровье, – повторила Женя. – Ну, как тебе в них?
– Легко очень, – он постоял секунду, прислушиваясь к себе, и сел к столу.
Женя подвинула ему тарелку, хлеб.
– Ешь. И дорого?
– Сотня, – он виновато посмотрел на неё. – Это очень дорого, да?
– За новые не очень. Примерно, как на Мейн-стрит. Ты где брал?
Он вдруг наклонил голову, будто вопрос задел его, но тут же поднял на неё глаза.
– У одного… я обещал взять язык на привязь. Им запретили продавать нам.
– Кому «им»? – не поняла Женя.
– Белым торговцам. Я… прости, я не скажу. Не надо, Женя, – тихо закончил он.
– Конечно, не говори, – быстро согласилась она.
Какое-то время ели молча. К чаю Женя достала конфеты и сушки.
– Всё. Быстро мы пакет прикончили.
Алиса вздохнула, покосилась на конфету Эркина, но перехватив строгий взгляд Жени, занялась фантиком.
– Я… я могу зайти… туда и купить, – осторожно предложил Эркин. – Там эта пристройка… для цветных.
– Хорошо, – кивнула Женя.
Он впервые предложил что-то купить, раньше он ей просто отдавал деньги, и его словно не трогало, как она их тратит. Он просто принимал всё, что она делала. Он же ничего, ничего этого не знает – поняла Женя. Как не знает сказок. Алиса рассказывала. Как не знает многого другого, что известно любому, даже ей.
Женя протянула руку, положила ему на плечо. Он сразу наклонил голову и прижался к её руке щекой.
Алиса подняла на них недоумевающие глаза.
– Мам, Эрик, вы чего?
Он сразу выпрямился, наклонился над чашкой. Женя погладила его по плечу и убрала руку.
– Ничего. Допивай чай. Уже поздно.
Алиса обиженно надула губы, но спорить не стала.
И как всегда, когда она заснула, Женя налила Эркину вторую чашку.
– А конфеты кончились. Будешь сушки?
Он как-то неопределённо вздохнул.
– Женя, я… я не знаю, что продают цветным.
– Возьми, что будет. И много не бери.
– На много, – он невесело усмехнулся, – у меня денег нет. Четыре кредитки остались и ещё три за котлован. Вот и всё.
– За что? – удивилась Женя.
– Котлован рыли. Странный какой-то.
– Расскажи, – попросила Женя.
Он стал рассказывать, помогая себе руками.
– А знаешь, на что это похоже?
– Нет, – он смотрел на неё широко открытыми глазами.
– На бункер, – и увидев, что он не понял, Женя стала объяснять. – Ну, убежище. Если сверху настелить крышу и засыпать землёй, то получится убежище. Зачем им? Война же уже закончилась.
– Не знаю, – пожал он плечами. – Убежище? Зачем?
– Не знаю, – повторила Женя. – Очень устал?
Он быстро посмотрел на неё и улыбнулся, не разжимая губ.
– Не очень. С утра на станции было тяжело. Но заплатили хорошо. Полсотни сразу. И ещё еда, и сигареты. И рукавицы нам оставили.
– Рукавицы?
– Да, выдали для работы. И не забрали.
– Щедро, – подбодрила она его.
– Да, – кивнул он. – Это русский, офицер. Они всегда хорошо платят.
– Больше не дрался?
Он негромко засмеялся.
– Не с кем было. И не из-за чего. Я… эти деньги на конфеты оставлю, да?
– Конечно. И возьми ещё тогда.
– Нет, – мотнул он головой. – Я, может, завтра ещё заработаю, – он помолчал. – Женя… сколько я могу… потратить на конфеты?
– Десять, – пожала она плечами, – ну, пятнадцать.
– Пятнадцать? – он покачал головой. – Для цветного это много.
Он смотрел на неё со странной, невиданной ею раньше улыбкой. Женя протянула руку, и он рывком подался навстречу, ткнулся лбом в её ладонь и так замер. Она погладила его по голове, перебрала ему волосы. И одновременно она убрала руку, а он откинул голову назад и улыбнулся ей уже своей, мгновенно меняющей лицо улыбкой. Губы его шевельнулись в каком-то слове, но Женя не расслышала. Да и неважно это.
Женя собрала посуду и ушла на кухню, а он посидел ещё с минуту. Покосился на комод, на баночки перед зеркалом. В Паласе они были больше. Он уже видел как-то, как Женя смазывает себе руки. Берёт еле-еле. Они, наверное, дорогие, эти кремы. Эркин посмотрел на свою бугристую от мозолей ладонь, вздохнул. Надо хотя бы тыльную сторону разгладить. А эти желваки только напильником снимать. Вздохнул ещё раз.
Вернувшись в комнату, Женя застала его перед комодом, сосредоточенно вертящим в руках её баночки и тюбики. И сразу догадалась. Сначала она чуть не рассмеялась, но тут же сообразила, что для него это очень серьёзно, что думает он не о себе, а о ней. Женя подошла к нему, мягко