— Почему тогда они не вернулись в расположение своей части? — продолжал удивляться министр.

— Видимо, у них не было такой возможности.

— В таком случае, расширьте территорию поисков. Пустите в дело «вертушки», в конце концов.

— Я уже отдал такой приказ, но это сопряжено с большим риском. Эта территория нам неподконтрольна — там много «диких» племен, которые воюют не только против нас, но и против моджахедов. Но мы делаем все возможное, Дмитрий Федорович.

— Хорошо, держите меня в курсе дела, — и министр первым повесил трубку.

В Ригу Исаак Киршман прилетел утром и, взяв такси, попросил отвезти его на улицу Суворова, где располагалась гостиница «Аврора». Взяв у портье ключи от своего 28-го номера, Киршман поднялся на нужный этаж и вошел в одноместные апартаменты. И первое, что сделал — принял душ. После чего открыл небольшой чемодан, откуда извлек рукопись своей новой книги «Геометрия Земли», в которой он рассказывал о глобальных смещениях блоков земной коры. Рукопись была написана наполовину и, приехав в Ригу на два дня, Киршман собирался и здесь написать несколько страниц, чтобы не тратить время впустую. Вот и сейчас, взглянув на настенные часы и убедившись, что у него есть еще пара часов до оговоренной по телефону встречи с академиком Матвеем Шмаруком, проживавшим неподалеку от гостиницы — на улице Яуниэла — Киршман решил поработать над рукописью. Так, за работой, незаметно пролетели почти два часа.

Поставив точку в очередной главе, Киршман блаженно потянулся и, оставив рукопись открытой на столе, еще раз взглянул на часы и, прихватив с собой кожаную папку с докладом Воропаева, покинул номер. Выйдя из гостиницы, он прошел по Суворова до Привокзальной площади и свернул на бульвар Райня, откуда взял курс на улицу Ленина, от которой до Яуниэля было рукой подать. Киршман шел не спеша, любуясь красотами старого города, в котором он не был без малого два десятка лет. Несмотря на столь продолжительный отрезок времени, город почти не изменился и был таким же тихим и уютным, как и тогда, когда профессор был в нем последний раз. На душе у Киршмана было тихо и покойно, поскольку он был уверен в том, что его миссия закончится благополучно. Он знал, какие аргументы привести академику, чтобы тот взял доклад и озвучил его в Берне на конференции. Единственное, чего не знал профессор, так это того, что когда он летел в Ригу, контрразведка КГБ в Москве уже узнала о его миссии и сумела привести нужные пружины в действие. Глава контрразведки Григорий Григоренко лично позвонил своему латвийскому коллеге Янису Кирштейну и, обрисовав ему ситуацию, попросил встретить Киршмана. И в тот момент, когда профессор шел на Яуниэла, его уже ждали там чекисты, прибывшие туда из здания КГБ Латвийской ССР, находящегося по соседству — на улице Ленина. Вот почему, когда профессор нажал на кнопку звонка нужной квартиры на пятом этаже дома дореволюционной постройки, дверь ему открыл вовсе не Шмарук, которого он знал по фотографии, показанной ему Головиным, а неизвестный мужчина средних лет, представившийся родным братом академика Андреем Сидоровичем.

— А где хозяин? — поинтересовался Киршман, не решаясь войти в квартиру.

— Он отошел буквально на полчаса и вот-вот должен вернуться, — последовал ответ, который и решил исход дела — гость вошел в квартиру и был проведен в гостиную.

— Чай, кофе? — поинтересовался «брат» академика, который на самом деле был майором местного КГБ Иваром Думписом.

— Если можно, кофе, — ответил профессор, присаживаясь на диван и кладя папку рядом с собой.

И пока радушный гость хлопотал на кухне, гость внимательно осмотрел комнату, которая представляла из себя некое подобие антикварной лавки — она была вся обставлена раритетными вещами, а на противоположной стене висела большая картина с обнаженной женщиной с рубенсовскими формами. Профессор не знал, что в соседней комнате, дверь в которую была закрыта, находились трое сотрудников латвийского КГБ — двое стояли у двери, готовые в любую минуту ворваться в гостиную и помочь своему напарнику в случае непредвиденной ситуации, а третий сидел за столом и записывал весь разговор на магнитофон с помощью микрофона, спрятанного в цветочную вазу, стоявшую на тумбе рядом с диваном, где сидел Киршман.

— Как добрались? — спросил гостя хозяин, ставя на журнальный столик поднос с кофейником и двумя чашками.

— Спасибо, прекрасно, — ответил профессор. — Пока летел, обдумывал новые главы своей новой книги. А когда прилетел, даже успел написать одну главу прямо в гостинице.

— Я вижу, вы времени зря не теряете, — улыбнулся хозяин квартиры, разливая кофе по чашкам. — Завидую вам — мне бы такую собранность.

— А вы, простите, чем занимаетесь? — поинтересовался Киршман, беря дымящуюся чашку с подноса.

— Я работаю в научно-исследовательском институте и занимаюсь твердыми сплавами.

— Это для меня темный лес, — честно признался профессор. — Сам я специализируюсь на геодезии.

— Да, Матвей мне о вас кое-что рассказал, — кивнул головой чекист. — Мы только так и не смогли понять, что вас, геофизика, привело сегодня в наш дом? Если вы прилетели из самой Москвы, значит, у вас к нам нечто важное?

— У меня есть серьезный разговор к вашему брату, — уклончиво ответил Киршман, доставая из кармана платок и протирая им очки.

— Насколько мы поняли, это касается его поездки в Берн?

— Вы угадали, но я бы хотел обсудить это с Матвеем Сидоровичем, — пряча в карман платок и берясь за чашку с кофе, произнес профессор.

— А вы зря думаете, что я не в курсе дел своего брата, — с легкой досадой в голосе произнес мнимый брат академика. — Мы с ним соратники и странно, что тот человек, который вас сюда отправлял, ничего об этом вам не сказал.

— Нет, он ничего не говорил мне о вас, — покачал головой Киршман.

— Кстати, как его здоровье — некоторое время назад, насколько я знаю, он болел?

— Во время нашей последней встречи он выглядел прекрасно, — ответил профессор, не заподозрив в этом вопросе подвоха.

— Я почему спрашиваю — у него очень опасная работа, которая плохо сказывается на нервной системе. Ему надо быть крайне осторожным.

— Мне кажется, он и сам это понимает.

— А где вы с ним встречались?

— В Саду имени Баумана.

— Он живет где-то поблизости?

— Нет, рядом живу я.

— У нас тут тоже рядом целых два парка — имени Коммунаров и Кирова. Вы там еще не были?

— Нет, я сразу из аэропорта отправился в гостиницу работать. А потом пришел к вам.

— А в аэропорт провожал вас тоже он?

— Да, мы приехали на его автомобиле.

— У него есть машина? Какой марки?

— «Жигули», а почему вас это так интересует? — ставя пустую чашку вместе с блюдцем на поднос, спросил Киршман.