Жизнь на войне была опасной, но сопровождалась экзотикой. Спецназовская Команда А, базировавшаяся в Бандоне возле камбоджийской границы, использовала для транспортировки грузов слонов: спины животных покрывали звездно-полосатыми флагами, которые служили опознавательным знаком «Свои» для американской авиации. Джордж Бонвилл, не чуждый романтике офицер спецназа, одним чудесным вечером сидел на пороге штаба, любовался пейзажем в дельте Меконга и размышлял: «Почему люди воюют на этой земле? Это сельскохозяйственный рай, где можно счастливо жить, трудиться, процветать. Только порочные люди могут воевать в таком месте… И вдруг меня осенило: черт возьми, я же один из них! Конечно, не я начал эти ужасы. Я мог надеяться только на то, что помогу поскорее их закончить»[542]. Пожилой майор, которому вскоре предстояло отправиться домой, посоветовал Бонвиллу не рисковать головой, потому что эта война того не стоит. Нам следовало убраться отсюда еще в 1964 г., сказал убеленный сединами скептик: «Береги себя, сынок. Мы уже потеряли здесь слишком много отличных парней. Я воевал в Корее, но там все было по-другому. Там сами корейцы хотели остановить красных и местность была более подходящей для нормальной войны. Здесь же граница с Лаосом и Камбоджей — как сито. Не лезь в пекло. Эта страна — проигранное дело»[543].

Что касается полноты картины, то на совещании Генерального штаба ВНА в Драконьем дворе сошлись во мнении, что чем больше войск США развернут во Вьетнаме, тем с бо́льшими проблемами они столкнутся[544]. Было решено продолжать текущую военную стратегию, согласно которой основными целями для атак должны были оставаться ВСРВ и силы ополчения, поскольку с их разгромом и, как следствие, крахом сайгонского режима Вашингтону не останется, кого поддерживать. На 1966 г. были поставлены грандиозные цели: нанести потери в размере 250 000–300 000 вьетнамским силам и 25 000–30 000 американским; уничтожить 1000 самолетов и вертолетов; взять под контроль 80–90 % сельской местности; нарастить силы на Юге — в так называемом районе боевых действий Б — до 400 000 партизан, 90 000 местных ополченцев и 200 000 военнослужащих регулярных формирований ВНА.

Современная история Вьетнама признает, что такие цели были чрезмерно амбициозны: «Утвержденный план был упрощенческим и нереалистичным… не отражал наших возможностей и недостаточно учитывал воздействие на линии снабжения [воздушных] атак противника, которые создавали огромные проблемы». Снабжение было «не продумано и плохо организовано… Качество некоторых подразделений, отправлявшихся в район боевых действий, было низким»[545]. Военные летописцы также отмечают, что Ханой недооценил боевые возможности американцев и даже ВСРВ.

Руководства ВНА и НФОЮВ преследовали параллельные, но иногда конфликтующие цели. В отношениях между южанами и их северными братьями существовала некоторая напряженность; партизаны насмешливо прозвали северян «бататниками», потому что их скудная диета в большом количестве включала водяной батат. Ле Зуан и его сторонники в Политбюро ратовали за переход к открытым столкновениям с участием крупных подразделений. Зяп выступал против этой стратегии, считая, что это позволит Уэстморленду максимально использовать свое преимущество в огневой мощи. В 1966 г. на Юг было отправлено 15 полков ВНА, что отражало растущее доминирование ястребов и ослабление влияния героя Дьенбьенфу.

В январе 1966 г. начальнику политотдела сил НФОЮВ в провинции Лонган выдалась возможность изучить боевые качества 173-й воздушно-десантной бригады США так же детально, как и полковнику Ану — боеспособность 1-й кавалерийской дивизии двумя месяцами ранее. Первый опыт столкновений с американским десантом наводил на партизан ужас: «В воздухе появлялось множество вертолетов, словно рой мух, и в считаные секунды поле боя… заполнялось американскими солдатами. После первого же выстрела они вызывали поддержку авиации и артиллерии, которые поливали огнем все вокруг. Они расходовали боеприпасы так, как будто завтра не будет. Наши бойцы пришли к выводу, что американцы медлительны, но имеют неисчерпаемые ресурсы»[546]. Танки и бэтээры «ползли по рисовым полям, как крабы… прямо по крестьянским посевам».

В 1966 г. командование НФОЮВ в Лонгане рассматривало возможность крупномасштабного прямого столкновения с американцами на уровне батальона, но, изучив врага, пришло к выводу, что им это не под силу. Вместо этого они решили выждать время и поднакопить силы, продолжая привычную партизанскую тактику небольших изматывающих атак. Партизаны поражались невнимательности американских солдат: те часто не замечали бойцов, укрывшихся всего в нескольких метрах от них. Они также обнаружили, что американцы боятся мин и разного рода ловушек, и в полной мере использовали этот страх. На привалах американцы становились особенно уязвимы.

Тем временем в Вашингтоне Джон Макнотон и Билл Банди составили для своего босса список целей на 1966 г., по своей фантастичности мало чем уступавший плану Ханоя. Главным принципом было «истощать» врага быстрее, чем тот мог наращивать силы. Планировщики поставили задачу сократить районы базирования Вьетконга на 10–50 %; увеличить долю населения под правительственным контролем на 50–60 %; расширить доступность безопасных автомобильных и железных дорог на 30–50 %[547]. Позже критики осуждали Макнамару и его протеже за чрезмерный акцент на статистических показателях прогресса, но Драконий двор в Ханое, похоже, страдал таким же пристрастием.

В феврале в провинцию Куангчи, находившуюся в зоне ответственности I корпуса, были переброшены две новые дивизии ВНА. Это вызвало у союзного командования опасения, что враг может отрезать северную оконечность страны, взяв под контроль всю территорию за горным хребтом к северу от Дананга. В результате Корпус морской пехоты США потратил бо́льшую часть года и на самом деле бо́льшую часть войны на то, чтобы предотвратить этот сценарий. До сих пор не утихают споры, не совершил ли Уэстморенд ошибку, задействовав слишком много своих сил на то, чтобы «искать и уничтожать», вместо того чтобы «очищать и удерживать», обеспечивая безопасность на подконтрольных территориях. 30 января 1966 г. капитан Чак Рейнденлаф, военный советник в Сюанлоке, к востоку от Сайгона, выразил восхищение тем, каких результатов враг добивается одним только стрелковым оружием, минометами и дерзостью: «Наша слабость в том, что мы не можем защитить гарнизонами каждую деревню и поселок… Они нападают там, где не размещены наши силы… Представьте себе футбольный матч, в котором одна команда одета в традиционную форму и соблюдает правила игры. В команде же противника игроки намеренно одеты так, чтобы быть неотличимыми от зрителей. Они играют без всяких правил, не соблюдают границы поля, игнорируют свистки судей, а когда на них напирают возле их ворот и возникает опасность пропустить гол, защитник прячет мяч под рубашку и скрывается на зрительских трибунах. Некоторые начинают кричать: „Давайте убьем всех их, сотрем с лица земли деревни, которые укрывают вьетконговцев!“ От этого очень трудно удержаться, но именно на это ВК и рассчитывает»[548].