Когда впереди показался берег, Гегель и Манфрид принялись хлопать друг друга и короля Петра по спине так, что набухли синяки. На рассвете они высадились в гавани Александрии, и Гроссбарты возглавили атаку в порту, сверкая оружием и доспехами в лучах осеннего солнца.

Воспоследовавшая кровавая бойня, в которой не щадили ни женщин, ни детей, подробно описана в других источниках. Захваченные врасплох жители разбежались кто куда, но не раньше, чем воды бухты окрасились красным, а сточные канавы наполнились кровью. В отличие от многих госпитальеров и киприотов, Гроссбарты и Рафаэль не получали удовольствия от расправы и делали свое дело, как всегда, – с презрительной скукой. Аль-Гассур следовал за братьями на безопасном расстоянии, отбирая бутылки и монеты у мертвых и умирающих, которых Гроссбарты оставляли за собой. Родриго отказался участвовать и даже смотреть, скрылся на корабле и напился до жалкого беспамятства.

Вломившись в многокупольный особняк, братья отыскали кладовую и провели закатные часы, упиваясь приторно-сладкими винами и обжираясь непривычным мясом и фруктами. Там же они провели ночь, при этом Рафаэлю пришлось взять на себя первую вахту, а Аль-Гассура выставили за двери до рассвета. На заре они принялись бродить по безлюдным улицам, лениво приближаясь к высившимся вдали монолитам. Стоя перед Иглами Клеопатры[41], братья разинули рты.

– Ты что про все эти фигурки и загогулинки думаешь? – спросил Гегель, вглядываясь в черный камень обелисков. – Может, кто под ними лежит?

– Может, – согласился Манфрид, прижал укороченное ухо к боку лучше сохранившегося монумента и ударил по нему булавой. – Давай проверим, нет ли тут дверцы.

Ее не было. Разочарованные и потные, братья так и не сумели найти ни входа в подземную гробницу, ни конька крыши; сидели меж двух обелисков и жевали бороды. Прежде чем настойчивые Гроссбарты успели возобновить свои изыскания, один из госпитальеров на службе Мартина отыскал их и привел к кардиналу и королю, которые расположились во дворце.

Время, проведенное с королем Петром, Гроссбарты вспоминали потом как волшебную сказку, добавляя преувеличения лишь там, где напрочь забыли подробности. Разумеется, они и близко не подходили к мосту через канал, ведущему к линии фронта, где жители города успешно сдерживали натиск крестоносцев, а пробирались под шумок в более спокойные кварталы, чтобы тщетно разыскивать могильные города. И, само собой, братья были крепко пьяны во время пребывания в Александрии, которое заняло несколько дней. После неудачных попыток взломать цельный гранит Игл они даже не подошли к высившейся рядом колонне Диоклетиана и поэтому не обнаружили ни катакомб Ком-эль-Шокафа, ни христианских и еврейских захоронений, расположенных неподалеку.

Жажда золота привела их наконец к белоснежной гробнице великого основателя этого великого города, но его золотой саркофаг и украшенный самоцветами скипетр украли давным-давно. Гроссбарты искренне восхитились работой строителей, но обозлились на безымянных предшественников, которые не отметили разграбленную могилу, что могло бы сэкономить братьям время и силы.

В конце концов, после долгих и утомительных поисков алый свет заката очертил перед ними великий некрополь Эль-Шатби, и оба застыли, онемев от раскинувшегося впереди простора каменных надгробий и склепов. Несколько других крестоносцев уже принялись там за работу, и, чтобы не накликать на себя немилость Девы Марии, связавшись с любителями, они вернулись во дворец и попытались заставить короля положить конец разграблению кладбищ, чтобы самим заняться этим как следует.

Тем не менее на следующее утро пришла весть, что мамлюки, прежние рабы, ставшие господами и правителями Гипта, собрали могучую армию, которая приближается к городу по суше, реке и морю. Несмотря на возмущенные протесты Петра, флот приготовился оставить безнадежное предприятие. Стоя у причала тем, последним утром, когда орда неверных уже входила в город, Гроссбарты ответили отказом на мольбы Петра вернуться с ним на Кипр.

– Черт, ясное дело, у нас полно золота, несмотря на то что кардинал кое-что пожертвовал, – бросил Манфрид и недружелюбно покосился на Мартина. – Но не в том суть.

– Ага, – согласился Гегель, – нужно веровать, что еще больше золота томится в плену языческих гробниц.

Петр кивнул, услышав перевод Рафаэля, что вера воистину важнее мирских богатств, и через этого толмача его величество заверил братьев, что обязательно вернется с еще большей армией. Те согласились, что это разумный ход, поскольку им не увезти всю добычу на одном челноке, как планировал изначально Гегель. Король и Гроссбарты расстались союзниками и почти равными, не зная, впрочем, что Дева Мария уготовила каждому из них. Прежде чем кипрский монарх успел собрать новый крестовый поход, его убили заговорщики-паписты, желавшие положить конец тому, что впоследствии получило известность как «гроссбартианская ересь». А чтобы узнать, какая судьба постигла братьев, придется забраться глубже в Гипет.

Попытку Родриго тайком пробраться на корабль, чтобы вернуться к могиле капитана, пресекли бдительные рыцари. Юношу под конвоем доставили обратно к Гроссбартам. Аль-Гассур с восторгом провожал уходившие из гавани корабли, размахивая завернутым в полу плаща даром своего брата. Десять германских госпитальеров решили остаться с кардиналом, после того как Гроссбарты убедили Мартина, что возвращаться на Родос – идея неразумная. Когда братья подмигнули и напомнили, что до острова могла дойти весть из Венеции о будущем Святого престола, остаться захотел не только кардинал, но и Рафаэль.

Не испытывая особого желания встречаться с воинством мамлюков, шестнадцать крестоносцев украли небольшую галеру и двинулись по каналу к Нилу и легендарным гробницам; защитники моста отступили, чтобы соединить силы с подходящими союзниками, это позволило Гроссбартам ускользнуть. Лишь глядя с канала на громадный некрополь на востоке, они осознали, сколько кладбищ было в Александрии. Отчаяние и тоска, вызванные сим откровением, могли бы сломать более слабого осквернителя могил, но не Гроссбартов, которые, хоть и ругались поначалу на чем свет стоит, ощутили, что разочарование лишь распалило их аппетит.

Решивший, что теперь Гроссбарты были счастливы, поскольку исполнилась цель всей их жизни, серьезным образом ошибся бы в них. Братья ничуть не удивились реке, текущей на север, и бесились, потому что на их судне расположились десять тяжеловооруженных рыцарей, которые подчинялись не им, а Мартину, хоть госпитальеры и сели на весла. Только пинками и оплеухами удалось убедить Родриго помочь править кораблем, возиться с уключинами и делать все, чтобы судно продолжало идти вперед. С палубы они видели лишь песчаные берега и мутную от ила воду, а также маленькие заболоченные островки там, где в Нил впадали притоки.