всех этих людишек и решила, что звезде необязательно кого-то благодарить? — Мэри-Элис ехидно усмехается. — Ха, да если бы не все эти люди, ты бы сейчас ходила где-нибудь по улице и просила милостыню. Носила бы рванье и питалась одной гречкой или одними макаронами. Никаких тебе деликатесов и всех человеческих благ!

— Господи Иисусе, вразуми ее, пожалуйста… — тихо взмаливается Алисия, приложив руку ко лбу.

— Так что ты просто обязана кланяться в ноги всем этим людям за то, что они сделали тебя звездой.

— Ты можешь замолчать? Не видишь, что моей племяннице неприятно все это слышать?

— Ничего, пусть послушает. Пусть еще раз послушает, кто она такая.

— Мэри-Элис!

— Правда, я не понимаю, почему все любят эту мадам. Почему девчонки подражают ей, а парни мечтают жениться на ней. Неужели эта девчонка — ведьма? Неужели она околдовала всех этих людей?

В этот момент Ракель нервно сглатывает, слегка склонив голову.

— Что, Ракель, стыдно? — ехидно смеется Мэри-Элис. — Стыдно за то, что ты сделала?

— Ты не понимаешь, что тебе говорят? — возмущается Алисия, все больше приходя в ярость из-за слов Мэри-Элис.

— Наверное, правильно кто-то сказал, что какой-то папик хорошо проплатил твою известность.

— Элис!

— А сколько ты заплатила, если не секрет? Может, мне тоже обратиться к твоему покровителю? Пусть тоже пристроит меня куда-нибудь! Я хоть немного помогу маме и заработаю хорошие деньги!

— Следи за своим языком!

— Да-да, я знаю, что ты платишь ему вовсе не деньгами, которых у тебя не было, а своим телом. Своим молодым красивым телом, которое ласкает какой-нибудь сорокалетний мужичок. Иного объяснения твоей небывалой известности я не вижу.

— Закрой свой рот, Элис! Немедленно!

— Хоть твоя тетушка и говорит, что у тебя еще не было мужчины, я уверена, что на самом деле у тебя их было уже очень много. Твой старый покровитель и все те, с кем ты спишь по его приказу.

Из-за всех этих слов Ракель едва сдерживает слезы и нервно сглатывает, немного побледнев от испуга и определенно мечтая провалиться сквозь землю от стыда.

— Хватит, Мэри-Элис! — резко хлопает рукой по столу Алисия. — Ты переходишь все границы!

— Я всего лишь сказала правду, — разводит руками Мэри-Элис.

— А ну сейчас же закрой свой рот!

— Я не собираюсь мириться с той, которая считает всех людей, окружающих ее, обязанными ей, — уверенно заявляет Мэри-Элис. — С той, которой глубоко наплевать на тех, с кем она работает, и кому обязана своим громким именем.

— Веди себя прилично, пока находишься у меня дома.

— Господи, да если кто-то очень захочет, то она за одну минуту может стать обычной работящей женщиной. И о ней больше не вспомнят как об известной модели, которую почему-то любило огромное количество людей.

Алисия едва сдерживается, чтобы что-нибудь не сделать с Мэри-Элис, которая все больше заставляет ее приходить в ярость и испытывать стыд перед Ракель. Которая начала очень сильно нервничать из-за воспоминаний обо всем, что связано с Терренсом МакКлайфом, который распространил про нее ложные слухи.

— Я… — сильно заикается Ракель. — Я… Э-э-э…

— Ракель, милая… — мягко произносит Алисия, взяв Ракель за руки. — Я тебя прошу, не слушай ее.

— Знайте… Наверное, я… Пойду к себе.

— Девочка моя…

— Спасибо за вкусный ужин, но я хочу пойти в свою комнату.

— Нет, милая, останься. Доедай свой ужин.

— Я уже хорошо поела и больше не чувствую голод.

— Ракель…

— Простите, тетя Алисия, я пойду в свою комнату. Тем более, что я уже очень устала и очень мало поспала перед ужином.

— Но… — растерянно произносит Алисия.

— Я пойду. — Ракель допивает остатки свежевыжатого сока из своего стакана и медленно встает из-за стола. — Простите…

— Милая, подожди, пожалуйста… — с жалостью во взгляде умоляет Алисия. — Ракель… Давай поговорим. Ракель! Не уходи!

Однако Ракель никак не реагирует и быстрым шагом уходит в свою комнату, пока Алисия с грустью во взгляде смотрит ей вслед. После чего медленно переводит взгляд на Мэри-Элис, чей поступок сильно разозлил ее и заставил буквально возненавидеть девушку.

— Ты совсем умом тронулась? — возмущается Алисия. — Как ты посмела наговорить ей таких вещей? В моем доме!

— А что я такого сказала? — без эмоций во взгляде удивляется Мэри-Элис. — Всего лишь сказала правду. И дала понять, что она из себя представляет!

— Я же по-хорошему просила тебя быть вежливой с ней. А ты что сделала, глупая девчонка?

— Ну извините!

— Ты хочешь позлить меня? Делаешь все это мне назло?

— Вовсе нет! — без сожаления произносит Мэри-Элис. — Просто сказала правду.

— Мэри-Элис!

— Меня дико раздражает то, что она так усиленно старается делать вид, что ничего не произошло. Что она на самом деле хорошая и невинная девушка.

— Я же говорила тебе, что все это ложь.

— Ну да, ложь! Недавно эта девчонка показала всем свое гнилое нутро. И больше ей не удастся и дальше притворяться хорошей девочкой. По крайней мере, меня она не проведет!

— Ракель никогда никого не оскорбляла, — повышает голос Алисия. — Она всегда хорошо относилась к тем, с кем работала и работает.

— Да что вы говорите!

— Ты веришь всем этим газетам и журналам, которым волнует только то, как бы им заработать деньги. И людишкам, у которых есть проблемы с головой.

— Ах, типа ваша племянница никого не оскорбляла и никогда не возводила себя в ранги Богов?

— Моя племянница всегда любила своих близких и хорошо отзывалась о тех, с кем работала.

— Да что вы! И своих ненавистников она тоже любила?

— Она игнорировала тех, кто говорил про нее гадости.

— Игнорировала? — удивляется Мэри-Элис, слегка округлив глаза, и ехидно усмехается. — Оно и видно! Эта девчонка пулей убежала в свою комнату, чтобы поплакать из-за своей несчастной участи. Боится, что слова всех тех людей могут разрушить ее карьеру.

— Ракель просто очень расстроена из-за того, что ее незаслуженно поливают грязью. Что один ужасный человек вывернул все так, что люди поверили ему, а не моей племяннице — совершенно невинной девочке, которая спокойно занималась своим делом и никого не трогала. Она никогда не была вовлечена в какие-то скандалы.

— Да видно, что она страшно боится за задницу! Эта жалкая карьеристка до смерти боится потерять работу и быть вынужденной трудиться по двенадцать часов в сутки. Потому что понимает, что ей уже не удастся так легко получать столько денег и быть такой известной. Понимает, что если она будет работать кассиршей или уборщицей, то никакой интим с богатым папиком не сделает ее известной.

— Ракель не проститутка, чтобы спать со всеми подряд.

— Ой ладно вам! А то мы не знаем, как девушки пробиваются в шоу-бизнес. Вот и ваша