– Надевал я кольчугу, да поторопился… –Обернувшись к гребцам, он отдал команду, и снекка, взмахнув вёслами, воткнуласьв песок. Олег легко перемахнул через борт и пошёл вперёд, приветственноподнимая руку: – Здрав буди, княже Чурила Мстиславич!

Чурила покинул седло и поспешил навстречу:

– И ты здрав будь, воевода!

Они обнялись: это было свидание старых друзей.

– Переменился ты, друже, с прошлого года, – сразуже сказал Олег. – Не таковым помню… Не ищешь, вижу, более смерти! Алилепше что нашёл?

Чурила до хруста сдавил его ладонь.

– Всё помню, Олег… И как на лодье твоей к Рюрикуходили. Только и ко мне во двор нынче солнышко светит… Поедем, гостем будешь.Княгиню, Звениславушку, поглядишь.

– Нашёл! – наполовину не веря ушам, улыбнулсяОлег. – Где?

Чурила глянул на синий корабль.

– Да ты сам её, поди, видел. Шли же мимо тебяВиглавичи. Она на Севере у них побывала…

Олег только головой покачал: велик Святовит, вот ужволшебные дела творились на свете.

– А что… И погощу, коли зовёшь. Всё мне расскажешь, какбыло. И про датчан…

Первыми их встретили Вигдис, Нежелана и Любим. Эти троебаловались соколиной охотой, забравшись довольно далеко от дому. Кричали накожаных перчатках сердитые ловчие птицы, забрызганные кровью добычи. Боярскиеотроки и Эйнар Утопленник, следовавший за своей дроттнинг, связывали за лапкипёстрых уток и пару сиявших белизной лебедей.

Завидев ехавшую берегом дружину и два корабля на реке,охотники поскакали навстречу. Первой, пустив лететь по ветру длинную косу,рванулась на рыжем коне Нежелана. Привычный сокол крепко держал когтямихозяйскую руку, обтянутую прочной воловьей усмой. Любим, замешкавшись, знайнастёгивал лошадь. Но поспеть за сестрой не мог.

Вигдис следовала за ними, сдерживая серого жеребца. ДочериРунольва Скальда спешка была не к лицу.

Халльгрим жадно нашёл её глазами с корабля… Залюбовалсяженой и сразу подумал: надо будет подарить ей нового сокола. Такого же белогокрасавца, как тот, что победно кричал на кулаке у дочери ярла.

– К берегу, – велел он Бьёрну.

Вышатичи между тем подлетели к отцу. Нежелана поспелапервой, с лёту бросилась боярину на шею и едва не задушила старика в непо-девичьи крепких объятиях. Любим же ещё издали учтиво поклонился:

– Здравствуй, батюшка. Как съездил?

– Княгиня где? – спросил Чурила, смотревший на нихс завистью. – Что с собой не взяли? Поссорились?

Нежелана весело отвечала:

– Она, княже, вчера с нами ездила. А ныне, сказала,умаялась.

Диво как хороша была Нежелана – румяная от скачки и свежеговетра, стройная, сильная, с гордым соколом на руке… Сколько лихих парней, отбоярских сынов до простых гридней, говорили с ней о любви, звали протянуть рукунад русальским костром, да только напрасно. Никого не слушала Нежелана, нехотела уважить даже отца, совсем уж было увидевшего её кременецкой княгиней.

А Любим вдруг склонил кудрявую голову на бочок и с улыбкойсказал:

– У ведовицы твоей, господине, дорогой гость нынчевеселится. Как ты за порог, так Вольга Виглавич к княгине в терем…

Он еле усидел на коне: широкая отцовская ладонь вынесла егоиз седла, бросив лицом на конскую гриву. Любим повис раскорякой, и сокол,свалившийся с рукавицы, забился вверх лапками и жалобно закричал.

– Батюшка, за что? – простонал юный Вышатич, нерешаясь выпрямиться. На его гладкой щеке плотно отпечаталась жёсткая боярскаяпятерня. – Я же правду сказал…

– Я тебе покажу правду, щенок! – буйным туромвзревел старый боярин. И быть бы Любиму биту ещё, но Вышату перехватил князь.

– И верно, за что, – сказал Чурила, останавливаяего руку. – За правду не бьют.

По его лицу нельзя было понять, гневался он или шутил.Вышата опустился в стременах, с трудом глуша в себе неистовую ярость. Немногопогодя эта ярость удивит его самого. Он ли, Вышата, заступался за постылого…

Но это будет потом. Пока что, медленно остывая, он толькозамахнулся на сына:

– Пропади с глаз… змеёныш!

– Вот где хазарчонок, – шепнул РадогостюРатибор. – Светозару твоему до него ещё…

Одноглазый боец в ответ только покривился. Смотрел он наЛюбима так, что подошедший Халльгрим именно по его лицу понял – ярлов сынсказал какие-то страшные слова.

– Реттибур ярл, – спросил он Ратибора. –Зачем Вестейн побил сына? Я что-то не разобрал.

Друзья переглянулись.

– Затем, – проговорил Ратибор, поразмыслив, –чтобы он, кутёнок, в чужие миски носа не совал.

Загадочный ответ заставил было Халльгрима призадуматься. Ноненадолго – серый конь нёс к нему Вигдис.

А Звениславка действительно принимала гостя. Рано утромявился во двор Хельги Виглафссон – один, без свиты. Спросил княгиню. Тапоспешно велела звать, и отроки проводили его наверх.

– Здравствуй, Ас-стейнн-ки дроттнинг, – сказалХельги. И поклонился ей совсем по-словенски – в пояс.

– И ты здравствуй, Виглавич, – отозвалась княгиня.

Им по-прежнему было трудно разговаривать друг с другом, иоба знали почему. Но Хельги неожиданно улыбнулся, отчего лицо стало ласковым иредкостно красивым.

– Муж твой возвращается, Ас-стейнн-ки… Уже сегодняобнимешь его. Знаю, не до меня… Давно хотел я посмотреть, как ты теперь живёшь,да не мог прийти без подарка. А нашёл подарок, так не ко времени…

– Да ты что же стоишь, – спохватиласьЗвениславка. – Сядь!

Хельги сел. И положил к себе на колени вышитую кожануюсумку.

– Подумал я, – сказал он, – что золотом тебятеперь не удивишь. Твой конунг, если захочет, с ног до головы тебя озолотит. Даещё обидится, что Хельги Виглафссон бедняком его посчитал…

Впрочем, глаза его смеялись, что бывало нечасто. Звениславканевольно улыбнулась в ответ. Была у неё для Чурилы одна новость, которая разомпогасила бы в нём любой гнев.

А Хельги продолжал:

– Надо бы мне сейчас ехать встречать конунга и моегопобратима, который, говорят, тяжело ранен, если только ему ещё нужны повязки… Ая вот здесь. Увидел я вчера трэля, который резал для тебя бересту, и вспомнил,как ты ещё у нас всё писала что-то да писала… Помнишь, мы грабили в Восточномморе, и я ещё взял там корабль жрецов Белого Бога? У них было много… книг.Половину я выкинул, теперь жалею. Жрецы сказали, там написана тьма всякихпремудростей, но я слышал только про полоумного старика, который травил детеймедведями. Я давал эти книги Можжевельнику, чтобы он прочёл руны и извлек изних пользу, но руны не захотели ему подчиниться…