противника на дальней дистанции. У нее это кинжалы, которые она может метнуть, а я возьму себе стилеты.

На одной из скамеек как раз покоились прекраснейшие костяные стилеты, которые я с благоговением взяла, почувствовав исходящее от них тепло.

– Четырнадцатый век, – похвастался Пак. – Превосходный выбор. Позволь добавить кое-что от себя. Маленький сувенир на память.

– Не думаю, что стоит. Ты мне и так уже достаточно надарил. Я никогда не смогу тебе в полной мере за все это заплатить. Какие еще могут быть «сувениры»?

– Маленькие. На.

Лис достал из кармана что-то действительно крошечное, поблескивающее в свете люстр. Подгоняемая любопытством, я приблизилась к нему, и он с улыбкой раскрыл ладонь, на которой оказались те самые наперстки, привлекшие меня недавно. Три штуки, один – короткий, загнутый внутрь, на большой палец, из чистого серебра, со скромной росписью по краю. Второй – также серебряный, но более длинный, волной, третий – прямой, как нож.

Я бережно взяла их по одному и положила в карман, застегнув его на пуговицу.

– Они окажут большую услугу, – заверил Пак. – Улучишь момент – нападешь со спины и проткнешь ей артерию к чертовой матери. А сейчас приступим.

* * *

Тренировки с Паком не походили на тренировки с Изенгрином и Солейлем. Большей частью из-за того, что Волк и его сподручный, по сути, играли, а Лис ставил целью научить меня убивать и при этом выживать. Нагрузки были куда серьезнее, а перерывы – реже и короче. Работали мы на износ – за двое суток проспали только несчастных три часа и, будь это возможно, выдавили бы из организма весь пот. Только перед днем схватки он разрешил мне лечь пораньше, но и тогда я почти не спала – не позволили возбуждение и нервный мандраж.

Первые несколько часов были самыми сложными и напряженными. Тогда он делал акцент на «духовном» – пытался помочь открыть «ящик» и настаивал на том, что необходимо правильно дышать и не концентрироваться на «излишках». «Не беги, а лети», – говорил он, растягивая гласные, и махал руками на птичий манер, а потом, танцуя, уклонялся от моих неловких выпадов. Элементарные базовые движения не желали исполняться правильно, как бы усердно я ни копировала стойки и движения – локти были то слишком высоко, то слишком низко, ноги – то врозь, то вместе, и это медленно, но верно выводило из себя. Я старалась, но это не приносило никакого результата.

Выбранное оружие, трепетно сложенное, стояло в стороне – «до тех пор, пока не овладеешь рукопашной». И с каждой минутой меня все настырнее одолевала мысль, что до него так и не дойдет.

Я кидалась на Пака и так, как он показывал, и «от себя» – с выпяченными когтями и открытым для атаки животом. В итоге он откидывал меня на несколько метров – то хватая за шиворот, то давая импульс силы в незащищенное место, то ловко делая подсечку, а то и вовсе перебрасывая через плечо. Пинки и удары локтями не имели никакого эффекта, и он чистосердечно признавал, что я Варваре ими даже дух не выбью, не говоря уже о нанесении урона.

Спустя два часа спина покрылась синяками, легкие ныли, отбитые падениями, локти, колени и ладони были содраны в кровь. В висках пульсировала глухая ярость, нарастающая с каждой секундой, с каждой насмешкой Лиса; он издевался все грубее и изощреннее, так что постепенно шуточки приобрели оттенок оскорблений.

Ярость достигла пика, когда Пак бросил: «Нюня, – и покачал головой. – Варвара тебя разнесет и ни единой клетки не оставит. Превратишься в космическую пыль». Алая пелена застлала глаза, и я, стиснув зубы едва не до треска, в два шага настигла Лиса. Кулак объяла дымчатая тьма, и он просвистел в нескольких сантиметрах от его щеки. Вторая рука направилась прямиком к его боку, стремясь вспороть плоть подаренным им же когтем-наперстком, но он ушел с нечеловеческой скоростью. Я не растерялась и рухнула на пол, сделала подсечку, но он подпрыгнул и налетел на меня сверху, припечатав за горло к твердой поверхности. Я царапнула его по глазу и оттолкнула, упершись подошвой ботинка в его грудь.

– Так-то, – удовлетворенно заурчал он. – Ты открыла «ящик»!

И с тех пор началась сущая Спарта.

Пак перестал сдерживаться и теперь при неудаче лупил меня, как девочку для битья. Упражнения на блокировку атаки неизменно заканчивались полетом от самого потолка и смачным ударом об пол, сопровождающимся хрустом смятых костей, которые Лис вправлял в ту же минуту и не давал времени на восстановление.

Удивительно, но рукопашный бой понравился мне куда больше. Секира была чертовски тяжелой, и все тело нещадно ныло после простейших заданий; а ведь мы занимались без перерыва! Рукопашная неоспоримо предпочтительнее; сдавленные стоны куда приятнее, нежели вопль от лезвия, впивающегося в плоть.

Однако с одними кулаками на Варвару не пойдешь, поэтому я смиренно терпела.

Позже к нам подключился Аид. Пока мы с ним тренировались, я начала серьезно думать, что либо убью его, либо убьюсь сама. Пес оказался с черным юмором; когда я училась с разбега запрыгивать на него, он специально приседал, так что я перелетала через его спину. Когда Лис заставлял держаться на нем во время бега, он трясся с таким удовольствием, что у меня зубы стучали друг о друга, да еще и подскакивал, вертелся вокруг своей оси, даже катался, чуть не размазывая меня в лужу своим весом, а я в отместку дергала его шерсть, пинала пятками в бока и тянула за уши. Так мы и носились, рыча друг на друга, шипя и хрипло хохоча, то ли нервно, то ли злобно, то ли искренне. Хотя от смеха Аида становилось жутковато – он напоминал клекот стервятника или бульканье крови в глотке.

– Вы определенно быстро подружитесь, – хохотал Лис.

На третий день, ранним утром, когда все проснулись и принялись заниматься вновь, на этот раз со стилетами, с которыми, к счастью, не возникло никаких проблем, раздался телефонный звонок. Трубку поднял Пак и, помрачнев, произнес:

– Пора.

* * *

Изенгрин метался из угла в угол, как раненый зверь. Глаза горели инфернальным светом, от которого конечности покрывались гусиной кожей.

Дверь в гостиную была заперта снаружи, из чего я сделала вывод, что там находится Варвара, от которой меня ограждали. И правильно делали, по сути. Я сильно сомневалась в том, что мы не выцарапаем друг другу глаза при малейшей возможности.

Олениха, Солейль и Гери отсутствовали, и от этого я испытала некоторый дискомфорт, так как понятия не имела, совершил ли