Спутать Варвару в нем с той Арлекин было невозможно. Передо мной стоял другой человек: со спокойными, с едва тлеющей в зрачках ненавистью глазами. Губы Варвары в теле Арлекин не растягивались в чистосердечной улыбке – лишь скалились в ядовитой ухмылке; вокруг нее клубилась ярость, и держалась она куда тверже, упрямее. Каждый шаг сопровождался звяканьем оружия, и она упивалась мелодией грядущей расправы.

– Распрямлять челку было лишним, – прокомментировала я, когда она приблизилась ко мне на расстояние нескольких шагов.

– О, действительно? – хихикнула она, и смена мимики резанула по сознанию. Что-то гадкое осело в области желудка. – А мне нравится. Эта девица не заботилась о своем теле, а я привела его в порядок. Поразительно, но она оказалась по-настоящему выносливой; ее плоть протянет по меньшей мере лет двадцать, а там я разберусь с новым сосудом. Может, я не стану калечить тебя и использую твою тушу. Ты же не против пару десятков лет полежать в холодильной камере? Ох, о чем это я, тебе же будет все равно!

– Не дели шкуру неубитого медведя.

– Что?

– Кто знает, вдруг это твоя шкура окажется в моем распоряжении?

– Ты меч правильно держать не умеешь, у тебя нет шансов.

Я только пожала плечами. Почему-то волнение прошло, как только Варвара захвасталась своими способностями.

Двери джипа хлопнули. На Изенгрина было горько смотреть: он едва передвигался и так и норовил свалиться в грязь. Лис нарочито громко поинтересовался:

– А чего это ты такой смурной нынче, Волчик?

Изенгрин перевел на него пустой взгляд, сглотнул и вновь отвел, ничего не сказав. Похоже, от такого поворота событий опешил даже Лис. Волк зажмурился и отвернулся, трясясь то ли от ярости, то ли от безысходности.

– Олениха умерла, – пояснил вместо него Змей, доставая из багажника свечи и спички.

– Как вы об этом узнали?

– Когда вы уехали, на клумбах обнаружили олений труп; это вызвало панику среди жителей и привлекло наше внимание. Труп принадлежал Оленихе, и у него были спилены рога. Очевидно, кому-то понадобилась ее сила, и он украл ее без остатка.

Изенгрин прошелестел:

– Это Солейль. Только он способен на подобное.

– Да, – согласился Змей. – Однако он находчив, без промедления применил добытую силу, чтобы скрыть свое местоположение. Как только ваш спор решится, мы отомстим. Однако сейчас у нас есть незавершенное дело. Варвара, Хель, Волк, Лис, будьте добры, встаньте друг напротив друга.

Мы подчинились, и Изначальный вручил нам по свече. Все они были одинаково черными, и я задалась вопросом, значат ли цвета что-либо в подобном деле. Это все же не чистая сила, смешавшаяся с генами, а колдовство; по слухам, в нем символика и мелочи – главное, что необходимо учитывать.

Чиркнули спички, затанцевало голубое пламя. Змей склонился к своему огоньку и зашептал – длинные, витиеватые слова. Прошло не меньше пяти минут, прежде чем свечи вдруг резко вспыхнули, так что жар лизнул лицо, и за считаные секунды принялись растворяться; раскаленный воск капал на землю и норовил задеть руки, поэтому пришлось выронить безобидную вещицу в снег. То же самое сделала Варвара; Лис, Змей и Волк невозмутимо дождались, когда свечи испарятся до конца, и только потом затоптали их, принявшись отдирать с кожи воск.

– Вот и все, – улыбнулся Змей. – Теперь, дамы, пожалуйте в лес; он в вашем распоряжении, время не ограничено. Играйте сколько угодно.

– И все? – удивилась Варвара, поглаживая слабый, но явно чувствительный ожог. – Не будет высокопарных фраз и грома в небе?

– Мы умеем устраивать шоу, – вставил Волк, – но здесь это лишнее. Вы и так на взводе. Делайте, что должны, без церемоний. Мы будем ждать победителя здесь. Не возвращайтесь, пока у одной из вас взгляд не остекленеет.

Я покосилась на Варвару. Она не порывалась идти в лес и прямо, не мигая, смотрела на богов; с каждой секундой выражение ее лица становилось все мрачнее, а затем она взвыла в небо, так что с кустов вспорхнули стайки пугливых пташек, и выпалила:

– Ладно, так и быть! Как же меня все достало! Эй, ты, – она грубо ткнула в меня пальцем, и я еле проглотила порыв отрубить ей его, – пошевеливайся! Найдем какой-нибудь укромный уголок и там разберемся.

Я бы засунула язык ей в глотку, но было слишком рано, поэтому не стала спорить и зашагала за ней:

– Что, даже по лесу не хочешь меня погонять, валькирия?

– Много мороки, – фыркнула Варвара, откидывая за плечо огненно-рыжую – чужую – прядь.

Я следовала за ней, а она не беспокоилась о том, что я могу всадить ей секиру в спину – не оборачивалась и даже постукивала по стволам, выводя простенькую мелодию. Совершенно не сомневалась в своей победе и не воспринимала меня как противника.

Я вытащила секиру из заплечного мешка еще до того, как мы углубились в чащу. С кем древняя ведьма, по ее мнению, сражается? Я не та, что прежде, с тех пор как она явила мне свой лик. Можно сказать, именно благодаря ей я изменилась. Мне нужен был герой, чтобы победить ее, и я им стала, так что теперь я держу секиру, которая раскроит ей череп, бросаю ей вызов и верю в победу. Не кто-то другой. Будь я прежней, плакала бы и умоляла пощадить, отдала победу Волку, лишь бы меня не трогали, но нет – я готова к схватке не на жизнь, а на смерть. К моей схватке, потому что богиня смерти здесь я, пусть еще не совсем овладевшая искусством тьмы и даже не видевшая собственного царства.

– Можно вопрос? – спросила я, чувствуя, как секира наливается приятной тяжестью.

– О, раз ты так вежливо поинтересовалась, то конечно.

– Зачем ты тогда мне показала сцену своего знакомства с Волком?

Ее плечи напряглись.

– Надеялась перетянуть тебя на нашу сторону. Дать понять, что Волк совершает поступки из добрых побуждений или, по меньшей мере, руководствуясь совестью. Тебе стоило догадаться, что Лис приведет к погибели; даже если ты победишь – в чем лично я очень сомневаюсь, – он избавится от тебя. Он руководствуется личной выгодой и не приемлет «мертвый груз», который не приносит пользы. Ты таким грузом станешь, мало того, со временем начнешь представлять угрозу, если решишь копить силу и делать из себя идола, которому люди бы поклонялись. Тогда он тут же отправит тебя к праотцам, и не факт, что дорога в царство мертвых не будет перекрыта. Он может устроить незабываемую вечную прогулку между мирами в кромешной темноте. Ты не представляешь, как это долго – вечность. Самое страшное – себя не