. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Как ни уклонялась я от паломничества в Долину Призраков, какни юлила, как ни разыгрывала приступы астмы, холеру и водянку, в последний деньперед отъездом меня все же вызвонила секретарша Иммануэля. И я уныло повлекласьна встречу с людьми, которые вскоре, с окончанием моей каденции (и я точно этознала), все станут призраками в моей жизни…

У Иммануэля сидели двое консультантов-психологов,специализирующихся на изучении психологии восходящих. Коренные израильтяне,никогда до сих пор не бывавшие в России, часа полтора они давали мнерекомендации по работе с российской интеллигенцией, и я, — уже опытный ициничный синдикатовский зубр, — слушала и понимающе кивала. В традицияхСиндиката вообще считалось обязательным приглашать на любую тусовкулектора-психолога. Или психолога-ведущего группы, или психолога-специалиста поконфликтам. Вот эта разновидность пернатых была особенно опасна. Если насеминаре присутствует психолог-конфликтолог, значит, конфликта не избежать. Дачто там — конфликта! Дважды я присутствовала при здоровой, по всем правиламорганизованной драке, в которой конфликтолог-зачинщик принимал самоедеятельное, азартное и творческое участие. (А вначале был так мягок, напоминалмассовика-затейника, даже и не содержанием лекции, а пластикой движений:плавно, вприсядочку, пришаркивая, выходил шажками навстречу публике, вытягивалшею, разводил руками и, так же пританцовывая, отступал, прижимая ладошки кгруди. Надо было видеть, как минут через сорок он этими ладошками лепилзатрещины…)

Словом, все остались довольны встречей: Иммануэль, затеявшийновый свой фантастический проект, психологи, искренне полагавшие, что открылимне новые горизонты, и я, — что меня, наконец, отпустили. Правда,отпустили поздно, я едва успевала к друзьям на новоселье, — застолье тамуже длилось часа полтора…

Я выскочила из Центрального каземата и помчалась костановке… Чудом услышала, как меня окликают с противоположной стороны улицы.

И обернулась:

Мой толстый шляпник слез с табурета и что-то кричал мне,размахивая почти моей черной шляпой… На углу улицы на невысоком постаментестоял полосатый, как бурундук, царственный лев. Мой старик как-то удачномонтировался с ним, продолжал тему — с этой летающей шляпой…

Я показала ему издалека жестами: тороплюсь, не могу,извини!.. Послала воздушный поцелуй и — помчалась дальше…

— …Вот эти львы все-таки отлично поднимаютнастроение, — продолжала мама, пробуя ложкой суп в кастрюле… — Правильноих повсюду понатыкали… Идешь себе улицей, половина магазинов на ней разорились,Иерусалим пустынный, какой-то ободранный, угрюмый… Вдруг за углом — на тебе:сидит синий лев, как ни в чем не бывало… Боря, жалко, что вы отказалисьрасписать нашего…

— Наш сидит на рынке! — крикнула дочь из своейкомнаты каким-то грозным тоном. — Золотой, утренний, на углу Агриппас…Улыбается!

Мама молча и тревожно воззрилась на меня после этогозаявления. Я также молча покрутила пальцем у виска.

— Да-да! — вдруг громко и энергично отозваласьмама, закрывая крышкой готовый суп… — Он такой важный сидит посреди рынка,улыбается, сияет!.. А вокруг горы фруктов, овощей… такое все цветное — оченьудачное место! Я всех своих водила смотреть, они одобрили: страшно поднимаетнастроение! И если по Яффо все-таки когда-нибудь пустят трамвай, то из его окнатуристы бросят взгляд, а наш лев — пожалуйста! — сквозь весь открытый рядкак солнце сияет! Главное, чтоб эти туристы приезжали, — добавила онатоном пониже, — и черт уже с ним, с трамваем… А то и его взорвут…

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Потоки восходящих мелели, усыхали, уходили в почву, какМертвое море. Создалась критическая ситуация. На Яшины молодежные программызаписалось со всей Москвы всего десять человек. И это были не отборные мандатчики,а так — с бору по сосенке, дедушкины внучки.

Надо было срочно спасать национальную экологию.

Департамент Восхождения устроил мозговой штурм и выдал нагора свеженькую идею «отрывного диско»: организовать для молодежи праздничнуюгулянку, дискотеку тысячи на полторы народу, привлечь их, расковать, приблизитьк Синдикату… Тем более что и повод праздничный — Пурим на носу.

Вся эта колоссальная халабуда должна была состояться вКультурном центре на Фрунзенской набережной. Когда-то в этом примечательномздании, построенном знаменитым архитектором-конструктивистом, размещаласьАкадемия искусств… но в начале девяностых Академия по бедности сдала все зданиересторану «Золотой дракон», который, в свою очередь, подсдавал зал какой-тофирме, и вот эта-то фирма и сдала Синдикату помещение под тусовку.

Убранство всего заведения ошеломляло: все кругом пламенеловышитыми золотом алыми полотнищами, бугрилось драконовыми гривами и хвостами,вздымалось пагодами. На стенах висели картины, изображающие позы Камасутры.

В помещении, где раньше переодевались музыканты и артисты,дважды в неделю проходил стриптиз. Здесь вы попадали в затхлую атмосферукладовки: в углу за фанерной перегородкой плоско и пошло выглядывало биде,стоял стойкий, невыветриваемый запах лошадиного пота. Когда открывалась входнаядверь, блескучий шар под потолком принимался вращаться с ужасающим ржавымстоном, испуская по стенам и потолку ядовито-желтые и мертвенно-синие лучи.Бумажные цветы, увивающие деревянные перегородки между диванами, в этом светепринимали и вовсе откровенно бордельный вид. На столиках лежали брошюры сизогнувшейся девицей на обложке, обнимающей свои непотребно пышные груди и одновременнопреподносящей их, как вышитые подушки.

В общем, все это логово вполне подходило под «отрывноедиско». И стоило недорого. Заведовал драконами китаец с фамилией Ку-Ли. Звалиего Федор Корнеевич.

Когда Яша явился расплачиваться наличными, как и былодоговорено сначала, китаец помрачнел, заскучал и сказал: — а у меня, знаете,возникли проблемы…

— Да-да, конечно, я принес! — торопливо заверилего Яша, доставая деньги.

— Да деньги-то… погодите… — и понизив голос, зашептал:— знаете, наш директор, он вообще-то вашей нации… Но очень подозрительный. Онмне вчера говорит, — ты хоть знаешь, с кем связался? Это же… — и какую-тоон организацию назвал…

Яша принялся в недоумении перечислять все еврейскиеорганизации Москвы.

— Да нет… Как же он… Ма… му… мускат..?

— Моссад!?

— Во-во, Моссад! — обрадовался Ку-Ли, —разведка ваша, да?

Яша сказал со сдержанной и благородной силой:

— Наша организация называется Синдикатом, и главнымнаправлением ее деятельности являются образовательно-культурные программы… Ачто, Федор Корнеевич, вы полагаете, что нашу разведку могли бы заинтересоватьваши драконы и пагоды? Вот эти вот абсолютно недостижимые даже для сотрудниковМоссада позы изысканной ебли? — он попытался завернуть ногу так, как этобыло показано на третьем справа рисунке на стене.