— Если ты хочешь остаться, мое предложение по-прежнему в силе, — сказал Вон, и она подумала: «Он это серьезно?» Словно почувствовав ее сомнения, Вон осторожно взял ее за подбородок и приподнял голову, чтобы заглянуть в глаза. — Чего ты боишься, Абби? — Его глаза пристально рассматривали ее лицо. Они были такими же чистыми, как вода карьера, куда она нырнула в ту далекую ночь.

Абигейл не знала, что ответить. Действительно, чего она боится? Снова влюбиться через слишком короткое время после того, как ее оставил муж? Или влюбиться в мужчину, который тоже может оставить ее?

— Кто сказал, что я боюсь? — Она попыталась произнести это беспечным тоном, но из-за перехваченного дыхания ее голос больше походил на нервное хныканье.

Вон с улыбкой провел пальцем по щеке Абигейл, который оставлял пылающий след на ее коже. В его глазах она увидела точно такую же искру вызова, которая горела в них в ту ночь, когда он убедил ее искупаться в карьере.

— Ладно, тогда давай проведем испытание. Я хочу поцеловать тебя.

Она не запротестовала и не отодвинулась, что он, видимо, расценил как согласие. Взяв лицо Абигейл в свои ладони, Вон поднес свои губы к ее губам. Это не было похоже на то, как он целовал ее во внутреннем дворике в тот во всех остальных отношениях несчастливый рождественский вечер; сейчас в этом не было ничего осторожного и ностальгического. И если тогда она ощущала какую-то неуверенность, то теперь от нее не осталось и следа. Она обвила руками шею Вона и ответила на его поцелуй так же раскованно и несдержанно, как в тот первый раз, когда они были подростками. Она запустила пальцы в ежик его недавно отросших волос, мягких, как потертая фланель рубахи, что была на нем. Уютно прижимаясь к нему и в точности повторяя телом все изгибы и выступы тела Вона, Абигейл чувствовала, как она в каком-то смысле возвращается домой. Весь страх, что они выбрали путь, который может привести к еще большему несчастью, растаял, и под шум дождя и сверкающую за окнами молнию она открылась перед Воном так, как не делала этого ни перед одним человеком за более чем двадцать пять лет. Даже перед собственным мужем.

Не говоря ни слова, они разделись и растянулись перед диваном на ковре с длинным ворсом. Вид обнаженного Вона стал для нее и шоком, и откровением. Он уже не был тем юношей с гладкой кожей, с которым она лежала тогда возле карьера. Она увидела ту дань, которую забрала его болезнь, — заострившиеся формы тела и свежий шрам от биопсии под рукой, где ему удалили один из лимфатических узлов. Были тут и старые шрамы, оставшиеся после его красочных приключений в дальних странах. Тем не менее общая картина повреждений почему-то сделала его еще более прекрасным в ее глазах. Он напоминал ей дикого, израненного в боях зверя.

— Откуда это у тебя? — спросила Абигейл, лаская его бедро и водя пальцем по выпуклому багровому рубцу.

— Из пустыни Гоби, от шумящей гадюки. Скажем так: мы с ней не вполне сошлись во взглядах. — Голос Вона звучал беспечно, как будто этот укус ничем не отличался от укуса пчелы. — К тому времени когда я добрался до ближайшей больницы, моя нога так распухла, что врачу пришлось разрезать штанину.

— Но это не остановило тебя, и ты снова вернулся туда, чтобы продолжить делать свое дело, хотя наверняка испугался, — сказала она, думая, что в этом смысле они с ним похожи: оба не пасуют перед трудностями.

Вон поймал ее руку и, поднеся к губам, поцеловал открытую ладонь.

— Да, вернулся. Единственное, чего я боялся, это умереть, так и не пожив толком.

Абигейл знала, что для Вона пустая, не наполненная событиями жизнь намного хуже смерти.

Вместо ответа она потянула его на себя, так что он лег на нее сверху. В крепких объятиях друг друга их тела двигались вместе, как одно. Ей казалось странным заниматься любовью с другим мужчиной после стольких лет, проведенных только с мужем. Но с другой стороны, у нее возникло ощущение правильности происходящего: они с Воном, словно две половинки одного целого, которые были разделены, теперь снова соединились.

— Тебе не больно? — шепнул он ей на ухо.

— Нет, с чего ты взял?

— Ты плачешь. — Большим пальцем он стер слезинку с ее щеки.

Она смущенно засмеялась.

— Поверь, это хорошие слезы.

Потом она крепко держала его в своих объятьях, словно боялась отпустить. В ней поднялись проблески былого страха, и ей казалось, что она сползает куда-то назад, во что-то старое и темное… только темнота, похоже, исчезла навсегда: здесь было тепло и заманчиво. Еще через несколько мгновений наступил такой бурный оргазм, который удивил даже ее саму. С другими мужчинами, даже с Кентом, ей всегда требовались какие-то сознательные усилия, но с Воном это произошло так же естественно, как очередной вдох. Оргазм прокатился по ней, как одна волна потрясающего безумного сладострастия за другой, заставив ее в буквальном смысле содрогаться с головы до пальцев ног.

Прошло несколько минут, прежде чем она смогла отдышаться и вновь заговорить. Абигейл боялась, что, если она сейчас что-то скажет — хотя бы слово, — это выдаст ее чувства.

— Я поняла, — произнесла она наконец. — Все это время ты просто притворялся больным.

Вон приподнялся на локте и улыбнулся, глядя ей в лицо.

— Тебе было хорошо?

— В нашем случае это слово даже приблизительно не подходит.

Он усмехнулся.

— Согласен, мне тоже так кажется.

— Я вижу, у тебя была богатая практика…

— Да, приходилось этим заниматься, — небрежно произнес Вон.

— Речь идет о тысячах?

Он пожал плечами с той же загадочной улыбкой, какую она видела, когда спрашивала его о женщинах.

— Ну и что теперь? Куда мы отправимся отсюда? — Абигейл пыталась произнести это легковесным тоном, хотя вопрос этот был серьезным.

Вон не ответил. «Плохой знак», — подумала она, и сердце ее оборвалось. В конце концов с виноватым выражением на лице он сказал:

— Буду с тобой откровенным, Абигейл. Я никогда не был особенно силен по этой части. Я имею в виду, когда после всего этого люди уютно валяются в постели и шепчут друг другу на ушко всякие приятные вещи. Поэтому не обижайся, что я сейчас не говорю тебе того, что ты хотела бы услышать.

— Ну, если учесть, что фактически мы с тобой не в постели, можешь считать, что на этот раз тебе повезло. — Она говорила беззаботным голосом, но на самом деле чувствовала разочарование. На что она надеялась? На слова любви? Для этого еще слишком рано.

Или, может быть, уже слишком поздно.

— Не принимай это лично на свой счет. Просто мужские заморочки. А чтобы не было недоразумений, я скажу еще раз — это было потрясающе. — Он склонился над ней и легонько провел кончиком языка по ее губам, как будто пытаясь забрать с собой оставшуюся на них сладость.

Абигейл понимала, что ей следовало бы оставить его в покое, но что-то все равно заставило ее спросить: