— Что ты возишься, отцепляй его быстрей! — закричала Лиля.

Со второй попытки мне удалось взять этого гиганта под жабры, хотя я сразу почувствовал, что своими жабрами пальцы он мне порезал. Крючок из судака вытащился легко. Я положил судака в садок, и хотел вытаскивать второй крючок из Лилиного пальца.

— Сначала поставь садок в воду, в то судак до конца рыбалки не доживет, — остановила меня Лиля.

Я отнес судака к моему садку, и переложил его в свой садок, так будет надежней, так как мой садок поглубже. А Лилин садок поменьше, и рыба из него уже выпрыгивала, не хотелось бы, чтобы и этот судак ушел. Вернулся опять к Лиле. Галя ее тормошила, чтобы та от боли не свалилась в обморок. А Лиля держалась молодцом, хотя обычно могла завалиться в обморок даже при сдаче крови из пальца.

— Ну что, вытаскивай крючок из пальца, это теперь по твоей части, ты же у нас медик, — обратился я к жене.

— Вытаскивай сам, я не смогу, — отказалась жена.

Я осмотрел рану. Крючок зашел в палец до самого изгиба недалеко от кости, поэтому развернуть его, чтобы пропихнуть дальше и вывести острие наружу, возможности не было. А жаль. Если бы вытащить острие наружу и обломать пассатижами бородку, которая не позволяет крючку легко вытаскиваться, то дальше он легко бы вытащился. Придется вытаскивать с бородкой, а это очень больно, ведь эта бородка вырвет из Лилиного пальца кусок мяса. Я взял в руки Лилины пассатижи, и начал тянуть крючок вверх. Крючок не поддавался. Я потянул сильнее. Крючок не двигался с места. Лиле было очень больно, но она терпела. Я потянул изо всех сил, но крючок не вытаскивался. Что делать дальше, я не понимал. Вот уже минут пять я мучаю Лилю, а крючок не поддается. И я отважился на последний эксперимент — я решил выдернуть его рывком. Повернул крючок в сторону, так, чтобы бородка стояла вдоль волокон мяса, а не поперек, как она находилась до сих пор. Не очень сильно, но резко дернул, и крючок легко выскочил из пальца. Мне это удалось! Это была победа! Галя довела Лилю до палатки, хотя та и говорила, что нормально себя чувствует, и дойдет сама. Усадили ее в кресло, и я пошел в машину за аптечкой. К счастью, йод и бинт в аптечке были. Жена обработала рану и забинтовала палец. Собственно, никакой раны не было, был только след от прокола.

— Лиля, сильно болит? — поинтересовался я.

— Совсем не болит, — ответила дочь. Ты очень хорошо крючок вытащил, ранки почти не видно.

— Посиди отдохни, чтобы голова не закружилась, — посоветовала жена.

— Не хочу я сидеть, — возразила Лиля, — и голова у меня не кружится. Нужно рыбу ловить пока она ловится. А еще нужно судака проверить, как он там поживает.

И Лиля пошла смотреть своего судака.

— Папа, ты зачем запихнул его в свой садок? Он ведь там не помещается. Твой садок для него слишком маленький. Давай обратно в мой садок переложим.

— Но твой ведь еще меньше, — возразил я.

— А мы его завяжем, и положим горизонтально. Тогда судак будет находиться в нем по длине, и ему будет более просторно.

Мы переложили судака в Лилин садок, завязали его и положили горизонтально рядом с моим. После этого Лиля успокоилась, взяла спиннинг и ушла ловить рыбу дальше. Но вскоре она вернулась.

— Мама, мне бинт мешает воблер забрасывать. А нельзя ли эту ранку каким ни будь пластырем заклеить?

Пластырь нашелся в Галиной сумочке. Ранку заклеили пластырем, и Лиля снова ушла ловить, а я опять залез в палатку. Через полчаса Лиля поймала еще одного судачка, на этот раз небольшого, грамм на четыреста. Лиля облавливала меня по всем статьям. До рассвета еще четыре часа, а она уже четыре рыбины поймала, да еще каких. Их общий вес явно будет больше трех килограмм, а у меня пока нет ни одной поклевки. То ли ей действительно эта молитва помогла, то ли просто удача улыбнулась? В час ночи Лиля с Галей легли спать, а я заступил на дежурство возле удочек. Перезабросил удочки, и только сел в кресло, как зазвенел колокольчик на первой моей удочке. Вытащил приличную густерку, весом примерно на полкило.

— Папа, что поймал? — поинтересовалась еще не успевшая уснуть Лиля.

— Густерку на полкило, — ответил я. — Спи!

Больше, до самого рассвета, ни одной поклевки не было, но, как только небо немного просветлело, и я начал различать свои удочки, потихоньку начался клев. Клевала мелкая густерка и белоглазка, клевала редко, раз в полчаса, но она уже клевала. В половине пятого начал плескаться хищник, и я разбудил Лилю, чтобы она не пропустила утренний клев. Но на спиннинг она больше ничего не поймала, только на удочки у нее еще клюнули две густерки, размером с ладошку. У меня тоже было не густо, с десяток мелких густерок и белоглазок, да пойманная ночью хорошая густерка. Только ближе к одиннадцати часам утра у меня произошла хорошая поклевка, чуть удочку в речку не утащило. Лиля была недалеко, и помогла мне с подсачком. Пойманный лещ выглядел килограмма на два. Больше клева вообще не было, я только зря раз в час добавлял корм в кормушки, но я решил досидеть до двух часов дня. В час дня Галя сложила палатку и отнесла лишние вещи в машину. Вернулась расстроенная.

— А ты знаешь, что у нас машина всю ночь открытой простояла? — спросила она.

— Как открытой? — не поверил я. — Я четко помню, что закрывал машину.

Я взял брелок от машины и проверил его состояние. Машина была закрыта.

— Что ты смотришь?! — возмутилась жена. — Я машину уже открывала. Там окно открыто, и я не могу без ключа его закрыть. Иди закрывай.

— Окно с твоей стороны? — уточнил я.

— Да!

— А когда ты успела его открыть?

— Когда обратно ехали.

— А почему не закрыла?

— Забыла. А ты почему все не проверил, прежде, чем закрывать машину?!

Да, она была права. Женщине доверять нельзя, за ней все нужно контролировать. Только за эту рыбалку уже второй раз на этом накалываюсь. Сначала визитка, теперь окно в машине. В дальнейшем за ней обязательно все нужно будет контролировать. Оставил жену дежурить возле удочек, а сам ушел закрывать окно. Поклевок все не было, и в два часа я начал сворачивать удочки.

— Володя, клюет! — позвала меня Галя.

Действительно, тихонько позванивал