которые принесла с собой. Отрываю несколько крупных купюр и отдаю Десмонду, но он отказывается их взять.

– Кимми, ты серьезно? Я похож на человека, который берет деньги у друга, когда он в дерьме?

– Этомойплан, и расплачиваться за него должна я.

Десмонд выглядит не на шутку рассерженным.

– Убери деньги и продолжай.

Под его свирепым взглядом я возвращаю купюры обратно в карман.

– С завтрашнего дня тебе нужно быть на виду, чтобы у тебя было алиби, – я тяжело вздыхаю. – И завтра я в последний раз приду в школу, а потом исчезну. После этого ты будешь вести себя так, будто не знаешь, что со мной произошло. Но, как друг, будешь взволнован моим внезапным отсутствием.

– Что я должен сказать твоему отцу?

– Ты предупредишь его, если он обратится в полицию или наймет детектива, то ты убьешь меня. И начнешь отправлять ему каждый день по одной отрубленной части моего тела, – я усмехаюсь.

– Кимми, – Десмонд яростно качает головой. – Давай ты забудешь о своем безумном плане. Я просто дам тебе деньги, чтобы ты смогла вернуться к маме в Англию…

– Нет! – я хмурюсь. – Я не возьму твои деньги. Твоя семья и так сделала для меня слишком много.

Если судить по тому, как сильно сжимает челюсть Десмонд, ему явно не нравится моя идея.

– Послушай, я просто хочу добиться хоть какой-то справедливости. Я еще никогда в ней так отчаянно не нуждалась. Мой отец знал, что…он, –у меня до сих пор не получается назвать своего насильника по имени, – имеет склонность к насилию, но продолжал сводить меня с ним. И я не уверена, что отец остановится даже после того, чтоонсо мной сделал. Кроме того, Льюис точно замешан в том, чтобы мое дело "замяли". Неужели на моем месте ты бы не хотел его проучить?

Десмонд резко вздыхает.

– Мне это ни хрена не нравится, Кимми.

– Мой отец заслуживает подобного урока. И ты знаешь, что я права.

– Если ты хочешь его проучить, я могу его хорошенько отделать.

– Это не выход, – я качаю головой. – Деньги – единственное самое ценное, что есть у отца.

– Тогда с него нужно потребовать гораздо больше, чем пять миллионов, – парирует Десмонд.

Я опускаю голову и потираю виски. Десмонд прав. Льюис заслуживает того, чтобы лишиться всех денег, которые у него есть, потому что это бы стало для него огромной потерей. Вот только я сомневаюсь, что мой родной отец готов заплатить за меня достаточно высокую сумму.

– Отец не отдаст за меня больше, – шепчу я. – Он всю жизнь рассматривал меня, как выгодный проект. А с тех пор, что со мной сделали… – меня начинает тошнить, становится трудно дышать. – Я стала для него уцененным товаром. Ему плевать на меня.

Все внутри меня падает, слезы застилают глаза. Я поднимаюсь с дивана, не желая делать Десмонда свидетелем моей безмолвной истерики. Но прежде, чем я успеваю сделать шаг, Десмонд встает рядом со мной и притягивает к себе. Его рука ложится на мой затылок и успокаивающе гладит по голове.

– Хорошо, – Десмонд сглатывает комок в горле. – Я помогу тебе. Но пообещай мне, что будешь осторожна.

– Обещаю, – шмыгнув носом отвечаю я.

Десмонд кладет руки на мои плечи и отстраняет меня, чтобы посмотреть мне в глаза.

– А теперь расскажи, как ты собираешься забрать выкуп на старой станции, – говорит он. – Я должен знать каждую гребаную деталь.

***

Всю ночь я не могла сомкнуть глаз. Я ворочалась с боку на бок, десятки раз прокручивая в голове план. Искала ошибки и пыталась просчитать недочеты на случай форс-мажора. Разум твердил мне, что моя инсценировка похищения – спонтанная и безумная задумка. Но инстинкт самосохранения посылал эту идею подальше.

Мой отец меня предал. Кэш меня предал. А монстр совсем скоро окажется так близко, что можно сойти с ума от страха и отвращения.

Мне нужно бежать из Бостона и не оглядываться!

Наконец, когда рассветные лучи заканчивают окрашивать небо золотистыми штрихами, я подхожу к автобусной остановке и сливаюсь с толпой. Отсюда мне следует доехать до дома того человека, которого я когда-то называла отцом.

Я знаю, что Чарльз будет дожидаться меня, чтобы отвезти в школу. И все, что от него требуется – создать иллюзию, что этим утром я вышла из дома и вместе с ним поехала в «Дирфилд».

Автобус поворачивает налево, замедляет ход и останавливается на Ховард-авеню. Я спешу по тротуару мимо ухоженных домов с белым фасадом и такими же белым забором. Сворачиваю в мой переулок, и белый забор сменяется на высокий, железный, с жужжащей камерой видеонаблюдения на воротах.

Это безопасный и богатый район, и я знаю своих соседей. Знаю, как отреагирует их камера на посетителя. Поэтому я останавливаюсь перед подъездной дорожкой, чтобы не попасть под объектив. Я жду, когда камера повернет в мою сторону, а потом снова повернет направо.

Вскоре она отворачивается, и я пользуюсь случаем. Я пробегаю вдоль ворот, где растут живые густые изгороди. Ставлю ногу на перекладину и дотягиваюсь до другой, поднимаясь по забору. Я перелезаю через него и спрыгиваю во внутренний двор соседей.

Их вилла выполнена в колониальном стиле, на одной стене которой растет дикий плющ. Я жду несколько секунд, пока камера во внутреннем дворе повернет в противоположную сторону, бегу по лужайке и ныряю в тень листвы.

Снова выжидаю, пока воздух "очистится" от наблюдения и мчусь к забору, который соседствует с особняком Льюиса. Хватаюсь за перекладину, вскарабкиваюсь и вскоре оказываюсь во внутреннем дворе. Смотрю на наручные часы, и слабая улыбка растягивается на моих губах.

Все идет по плану. В это время охрана сдает смену, и на территории никого нет.

Как вор, я крадусь к особняку и прижимаюсь к стене, граничащей с передней частью дома. Я знаю, что над центральным входом есть камера, поэтому подхожу к окну, за которым находится библиотека. Вчера я заранее оставила ее окно приоткрытым, и теперь без проблем забираюсь внутрь.

Оказавшись в библиотеке, я облегченно выдыхаю, тихо закрываю за собой створку окна и смотрю на часы.

Примерно через десять минут Чарльз подъедет к центральному входу и начнет меня дожидаться. Технически у меня есть время, чтобы подняться в свою комнату и переодеться в школьную форму. Но сегодня последний день в «Дирфилде», и сегодня не будет послушной ученицы Кимберли Эванс.

Я выхожу из библиотеки и, стараясь не попадаться на глаза миссис Хельсман, прохожу в гостиную. Солнечные лучи освещают пространство, интерьер помещения отделан белым мрамором, отчего дом кажется большим и воздушным. К