она.

– У тебя на твоём месте перегорают, а у меня на моём должны справляться? – подначил Горяев. – Экономика поднимается вяло, преступность растёт резво, в Чечне уже погибло больше двух тысяч солдат и офицеров, а выборы Ельцина всё равно надо выиграть!

– Позови тех, кто понимает.

– Как известно, лучше всех, как управлять государством, понимают таксисты, только самим им управлять некогда, потому что они всегда за рулём, – пошутил он. – Мы же идём нехоженой тропой. Политика, ласточка моя, это соотношение ресурса хотелок разных групп. Хотелки сильных групп побеждают хотелки слабых групп. Вот проплатили Аде передачку про терроризм, на следующей неделе будешь вести.

– Ты с ней после всего имеешь дело? – вскочила в постели Валя.

– Ада – конченая сука. Но, во-первых, она вернула деньги, – напомнил Виктор. – Во-вторых, мы идём в одну сторону. В-третьих, другой Ады у нас пока нет.

Потом ехали в машине, держась за руки. Вале всегда хотелось задать Виктору побольше вопросов:

– Ведь лучше за последнее время стало, появилась еда, работа… Почему люди недовольны?

– Андрей Битов это сформулировал: шея мёрзнет без ошейника. Семьдесят лет не смели открыть рот, теперь открыли, чтоб искать виноватого: власть, богатых, американцев, евреев. И ни один человек не ищет проблемы в себе.

– А ты в себе ищешь? – улыбнулась она.

– Так я ж не человек, а машина, и смотрю только на спидометр, сколько за сегодня проехал. Нормальный человек каждый день или реализует, или отрицает себя, а машина не может отрицать себя – у неё маршрут! Кстати, как обещал, купил тебе куклу. Слава, подай коробку.

И Слава протянул на заднее сиденье коробку, в которой лежала чудесная кукла в белой рубахе, в расшитом тамбурным швом красном сарафане, в незнакомом головном уборе и длинном белом фартуке.

– Национальный карельский костюм, ты же бредишь карелами! – улыбнулся Горяев. – Карелов осталось мало: сперва красный террор, потом ГУЛАГ на их земле, а после войны всех выслали в Сибирь… Надо съездить с тобой туда, небось и калитки не пробовала?

– Калитки?

– Карельские пирожки из ржаной муки.

– А ты по-карельски говоришь? – удивилась она, по-детски прижимая к груди куклу.

– Я ж там школу закончил. Так что читаю «Калевалу» в первоисточнике.

Валя хотела было спросить, что означает слово «калевала», но постеснялась.

Утром позвонил взволнованный Свен:

– Анья покупать газет с фото стрип-бар! Такой бунт имеет делать тинэйджер!

– Семья моралистов, – разозлилась Валя. – Одному было лень проститутку вызвать, другая так спешила родить от иностранца, что не успела с ним согласовать!

– Мальчик за деньги есть лучше, чем я? Стриптизёр есть как официант…

– Аня зато у тебя принцесса крови, – усмехнулась Валя. – Да успокойся, послали от передачи, стриптизёр хотел попасть в газеты, я не успела отнять руку.

– Это есть случайность? – с надеждой спросил Свен.

– Чуть со стыда там не сгорела!

Для Свена было невыносимо, что отказавшая ему женщина могла пойти со стриптизёром, он слишком кичился своим происхождением и положением.

– Эксперт норвежской эколоджи организация «Бел-луна» имеет арест как шпион, – неожиданно свернул с темы Свен.

– Видела по телику.

– Это есть новый заключенный от политика! – как-то очень многозначительно объявил Свен. – Ты должна сделать передача об этот морской офицер. Он писать доклад о радиация для Мурманск и Архангельск. Там плавать подлодка с атом. Я имею там ловить рыба.

– Мне дают готовый сценарий, – остановила его Валя.

– Ты есть кукла? – оскорбительно уточнил он.

– Да, я есть кукла.

– Рыба для Россия имеет нерест, где есть авария подлодка с атом. Я не ем эта рыба. Я ем рыба без радиация. Ты не имеешь боль для здоровье в Россия? – подчеркнул он.

– Я не говорю в передаче, чего я не думаю, – у Вали запылали щёки.

– За деньги имеешь сказать, этот офицер есть шпион?

– Если буду уверена, что не шпион, откажусь вести!

– Он имеет спасать эколоджи, Валья!

– Что ты мне мораль читаешь? Сам приехал в Россию делать бизнес по тем же законам, что наши бандиты. Не поехал в Америку, потому что знаешь, где что плохо лежит. Потому и на Ане не женился. Я б посмотрела, как бы тебя сделала на деньги западная баба!

– Анья не есть женщина для жена. Она всегда кричать. Она не имеет любовь для меня, для ребёнок, она имеет любовь только для деньги, Валья.

– Кстати, про деньги. Хочу купить четырёхкомнатную квартиру. Дашь в долг несколько тысяч долларов?

Повисла пауза.

– Это есть невозможно. Русские всегда имеют просить в долг. Я никогда не дать в долг, – ответил он практически без эмоций.

Валя густо покраснела на другом конце провода:

– Но я напишу расписку!

– У русских не имеют правильно относиться к деньги. Я не дать в долг даже один крона.

– Извини, – смутилась Валя.

– Нет проблем.

– Как поживает малыш? – спросила Валя, хотя после пассажа про деньги хотелось побыстрей распрощаться.

– Он всегда болеть. Анья плохо ухаживать за малыш, – и Свен завис на полчаса, обсуждая, как хороши шведские матери в отличие от русских.

По понятным причинам Валя не хотела брать денег у Горяева, но Свена опекала, считала другом. Отказ дать в долг был ушатом ледяной воды.

А вечером позвонила Ада, похвалила за скандал на стриптизе и попросила посидеть на аукционе в фонд создания музея покойного актёра Алексея Вильгельмова.

– Гоняешь, как солдата-первогодку, – недовольно заметила Валя.

– В какой армии мира солдат гоняют на стриптизы и аукционы? Узнай, я туда запишусь! – хохотнула Ада.

– В развратные места больше не пойду.

– Развратом, Лебёдка, люди называют секс, для которого слишком зажаты. Но ты в «Красной шапочке» отработала на все сто!

– Что делают на аукционе? – буркнула Валя, чтоб не продолжать неприятный разговор о стриптизе.

– В твоём статусе – сидят в первом ряду и лыбятся Джокондой.

– Ладно, – согласилась Валя, потому что никогда не была на аукционах.

– Пусть гонит бабки, чё-нибудь купим, – обрадовалась Вика. – Там же прёшь купить тухлую погремушку, а вся страна на тебя зырит. Фотик не беру, буду не пресса, а чисто покупательница. Житуха у нас – кипучий Голливуд: сегодня стриптиз, завтра – аукцион!

– Кабы не больные, забыла бы, кто я на самом деле.

Алексей Вильгельмов был театральной легендой, недавно покинувшей этот мир. Он переиграл всё, что можно, при всех режимах, перелюбил всех красавиц своего времени, никогда не лез на рожон, но идея создания его музея, конечно, была перебором.

Валя с Викой на всякий случай пришли пораньше и попали через мощную каменную арку входа в фойе театра, где Вильгельмов работал в последние годы. На стенах фойе висели его гигантские фотографии в разных ролях и стояла обшитая бархатом трибуна.

Стулья и кресла сюда, видимо, собирали по