деструкции, до столь явных проявлений потенциального Индиго, что мир под задачу просто не мог подходить.

— Конечно, Индиго — это не плохо, — говорил Фэб. — И не хорошо, и не плохо. Проблема в том, что это точно не подходит нам, для нашей задачи. Нужно что-то… щадящее. Медленное что-то. И не одно…

Не одно — потому что групп будет две, и миры, к сожалению, придется менять. Надолго задерживаться в одном и том же месте рискованно. Мало того, некоторые миры оказались еще и «засвеченными», то есть на них обращала внимание Официальная, скорее всего — в связи с тем же проектом «Азимут», или чем-то подобным.

— Я начинаю с опаской смотреть на небо, — призналась как-то Эри. — В школе нас учили, что мы во вселенной вообще одни. Потом я узнала, что не одни вовсе. Но чтобы всё было настолько… как бы сказать… сложно… я даже не думала.

— Оно еще сложнее, — успокоил тогда Ит. — Потому что это только то, что есть в реестре. Причем в нашем реестре, по нашему Кругу, и в нашем кластере. На деле этого всего гораздо больше. Даже сложно себе представить, насколько больше.

Пока что на рассмотрении находилось около двух сотен подходящих мест, но — нужна была дополнительная информация, и тут помочь транспортник уже не смог бы, так и так придется обращаться к Маден и её экипажу. Для экипажа это довольно рискованное предприятие, но другого выхода нет.

— Пройтись не хочешь? — спросил как-то раз Пятый, поймавший Ита после рабочего дня возле дома. Тот вознамерился слегка обрезать переросши циннии, но особой охоты трудиться, если честно, не испытывал, поэтому на предложение тут же согласился. Сложил инструменты обратно в кофр, снял перчатки, и поинтересовался:

— Куда пойдем?

— Да всё равно, — пожал плечами Пятый. — Давай на площадку, там посидеть можно, и вид красивый.

Площадку эту хоть и любили, но посещали не столь уж часто, добираться до неё было лень. Она располагалась выше по склону, в некотором отдалении от дома, и представляла собой каменный клин, практически аллею, по бокам которой росли высаженные рядами хвойники. Еще выше находился погодник, компенсатор — в своё время зимой особо отчаянные, в том числе Ит, гоняли через него на лыжах.

— Давай, — согласился Ит. — Хорошая идея. И разомнемся заодно, весь день сидели.

— Кто сидел, а кто и лежал, — Пятый вздохнул. — Ит, я понимаю, лечиться надо, но как же это надоело.

— Терпи, — развел руками Ит. — Зато смотри, какие результаты.

— Да я вижу, — Пятый поморщился. — Просто Саб иногда… перегибает. «Доделать спинку», — передразнил он. — Я не стул. Это у стула спинка. У меня всю жизнь была спина, и…

— Смешно, — кивнул Ит. — Забей, а? Он это с добрыми чувствами, правда. И, уж поверь мне, этот вариант Саба гораздо лучше того, который нас с рыжим молотил, почем зря. Пару раз думали, вообще убьет.

— Он рассказывал, — Пятый секунду помедлил. — По сути, каялся. Говорил, что его тогда мотало из крайности в крайность, и что он срывался не только на вас, но и, по сути, на себя тоже.

— Именно так, — подтвердил Ит. — Но он разобрался, как видишь. И очень сильно изменился. То есть по отношению к вам… можешь не бояться, одним словом. Пусть его теперь другие боятся. Потому что изменился он по отношению к своим. Но к чужим, подозреваю, нет. Это будет тот же Саб.

— Ну, Рдес был таким же, — констатировал Пятый. — К нам он тоже относился… похоже. Едва ли не лучше. А вот на том же суде — я обалдел, когда впервые его увидел не в своём круге общения. Это было страшно.

— А Реас? — с интересом спросил Ит.

— Чуть мягче, но при этом — хитрее. Саб, он… как бы сказать… он словно хочет чего-то, но мы не можем понять, что именно, — Пятый беспомощно посмотрел на Ита. — С учителями такого не было.

— Могу пояснить, — Ит чуть замедлил шаг. — Он хочет, чтобы вы научились ощущать себя — слабыми. Или, если быть точным, слабее. Он пытается выстроить ту иерархию, которая для рауф является правильной. Это, скажем так, слабость доверия. То есть, по сути, вы имеете право быть слабыми по отношению к нему, а Эри имеет право быть слабой по отношению к нему и к вам. Доступно?

— Не очень, — признался Пятый. Задумался. — Ну, с Эри относительно понятно, хотя…

— Вы все, все, без исключения привыкли быть сильными, — терпеливо стал объяснять Ит. — Эри всю жизнь боролась с обстоятельствами сама, ей никто не помогал, не оберегал её, не брал на себя хотя бы часть её ответственности. Саб — это вообще полная труба, потому что он начал бороться еще со своей семьей, там была лютая дичь, лучше пока не спрашивай его, не дергай ему нервы. Маму у него убили, причем отцы. Потом — официалка, после которой он чуть ли в дикого зверя превратился. А потом — та работа, во время которой мы с ним и познакомились. Змеиное гнездо после этой работы раем может показаться. Про вас, думаю, ничего говорить не нужно — тотальное одиночество, несвобода, и ни одного просвета. В том, что было у вас всех, можно либо сломаться, либо стать теми, кем вы стали. Но Саб уже понял, что это не годится, что это неправильно. По крайней мере, внутри — неправильно. И пытается действовать. Но пока что довольно неуклюже, как ты успел заметить.

Пятый покачал головой и тяжело вздохнул.

— Ладно, будем пробовать как-то справляться, — сказал он, впрочем, без особой уверенности. — В любом случае, надо. Ит, я не про это хотел поговорить на самом деле.

— А о чём? — с интересом спросил Ит.

Сейчас они поднимались по крутой тропинке, идущей между камней, усеивающих склон — к площадке проще было подойти слева, дорога попроще, именно поэтому Ит выбрал её, а не правую тропу, которая была много круче.

— Про Арина, и не только, — ответил Пятый. — Рыжий говорил, что пока не время, но, боюсь, мы в этот раз ошиблись. Нельзя было про это молчать.

— Про что?

— Последние считки в архиве, но не