Девочка сделала шаг вперёд, затем ещё один, ещё… Ноги сами несли её, и она позволяла им сделать это, ведь иначе у неё попросту не получится переступить порог этого необычного пространства Селлы, которое разрушило все её мечты, всё её счастье, всю её сказку. Вот сейчас она шагнёт туда, вот сейчас, и всё, её приключение будет закончено, будет окончена её жизнь…

Зеро молча следовала за ней. Они остановились рядом со вратами, одновременно толкнули створки, те с шумом, треском и грохотом разошлись в стороны, открывая им длинную дорогу, у которой не было видно конца. Девочки, переглянувшись, шагнули вперёд, переступая порог, окунаясь в холод и темноту пространства. Теперь счёт пошёл на секунды.

Алиса обняла Зеро. Та сперва непонимающе посмотрела на неё, потом, кажется, начала понимать что-то, испуганно спросила:

– Алис, что такое? – её голос дрогнул, когда девочка подняла на неё глаза – полные слёз и отчаяния.

– Я не вернусь. – тихо сказала Алиса. – А ты – вернёшься. Я отправлюсь обратно в свой мир, а взамен спасу тебя, вот так. – она старалась улыбнуться, но выходило плохо.

– Нет, стой! Как же так, ты не можешь просто взять и уйти, ты же говорила…

– Прости, я соврала. Иначе бы вы не согласились на это, так что…

– Так вот, почему ты прощалась… – обречённо проговорила Зеро.

– Да. – коротко сказала Алиса. – Но всё со мной будет хорошо, об этом не бойся. А теперь поспеши, Зеро, каждая секунда на счету.

– Но как я могу тебя вот так оставить? – с дрожью в голосе сказала девушка. – Ты… Ты просто… Такая глупая, Алис, ну зачем?

– Ради тебя. И ради всех вас, ведь любой другой бы в итоге погиб, а я – нет. Я не отсюда, не из этого мира, поэтому, знаешь, вполне логично, что я ухожу…, вижу, что ты собралась спорить – не надо. Я хочу сказать тебе, что ты очень важна для меня, и что я безумно тебе благодарна за всё то время, которое мы с тобой провели. Пора прощаться, Зеро.

– Как ты можешь… – Зеро обессиленно обняла Алису. – Как ты вообще можешь так поступать?

– Прости меня. – только и сказала девочка. – Всё, прошу тебя, иди, тебе пора. – Алиса подтолкнула Зеро, и та, не удержав равновесие, запнулась за порог и упала за пределы врат. А те будто бы этого и ждали: захлопнулись, ограждая Алису от тёплого и солнечного дня, от весны, от друзей, от приключений, от бесконечной сказки, о которой она мечтала всю свою жизнь.

Это конец. Безвозвратный, беспросветный, безжалостный конец.

Больше не будет ничего. Совсем ничего. Внутри что-то будто умерло, ноги подкосились, отчаяние и боль были настолько невыносимыми, что хотелось кричать.

И она кричала, рыдала в голос, била кулаком о слепяще-белую дорогу, сдирая кожу, оставляя еле-заметные красные капли. Было так невыносимо больно, так тяжело, казалось, что она просто не способна выдержать этого, что вот-вот что-то в организме сломается и она отключится уже навсегда. Но нет, всё продолжалось, легче не становилось, только лишь обречённая усталость начала подкрадываться откуда-то издалека, медленно, не спеша, заволакивая сознание.

Мыслей уже попросту не было, и не оставалось ничего, кроме как, стиснув зубы, подниматься и следовать вперёд по бесконечной, белой дороге. Слёзы ещё текли, ноги заплетались, она шла вперёд, потому что не было больше ни одного пути. Вокруг – чёрная пустота, ни одного огонька, ни одного хоть какого-то объекта, ни единой живой души вокруг.

Это место забрало у неё всё. Нет, конечно, она и сама приложила к этому руку, но ведь не будь этого пространства, всё могло бы быть совсем иначе, совсем… Нельзя сейчас думать об этом, нельзя, иначе станет ещё тяжелее.

Лучше бы она вообще никогда в этом мире не оказывалась. Да, так бы было куда лучше, ведь не пришлось бы сейчас, глотая слёзы, не понимая куда и зачем, идти по этой дороге, которой не видно конца и края. Не было бы ей сейчас так больно, не было бы этой тяжести и безысходности… Разумеется, в её мире ей было бы тоже нелегко, но она бы так и не знала лучшей жизни, так и не знала, что бывает хорошо, и что с ней, Алисой, может быть вот так. И не мечтала бы она… Мечтала бы, конечно, но не так сильно, о том, чтобы оказаться там, в том месте, где она всегда хотела бы быть. Там, где всегда весна, где есть свобода, где нет постоянных серых будней, пожирающей мысли темноты, постоянного страха ошибки, былых синяков и ссадин, где попросту не существуют люди, которые причиняли ей боль. Потерять это всё – хуже смерти, уж для Алисы-то точно…

Путь казался бесконечным. Она не понимала, сколько уже прошла, и тем более не могла знать, сколько ещё осталось пройти. Понемногу шагать стало легче, ведь слёзы начали высыхать, оставляя после себя лишь темноту и болезненное отчаяние. Дорога слепила, выделяясь чистым белым цветом в кромешной темноте. На неё было больно смотреть, но больше смотреть было некуда: вокруг – пустота. Но это не пугало, наверное, потому что больше не было сил бояться. Вспомнились только сны, те самые, со своей ужасающей и всепоглощающей темнотой. Значили ли они что-то?.. Сейчас это, пожалуй, не важно.

Пустота начала пробираться и в голову, и даже стала спасением, ведь без мыслей куда проще. Теперь всё окончательно потеряло цвет, потеряло чёткие контуры, стало абсолютно непонятно ни время, ни пройденное расстояние, и сама Алиса стала для себя будто бы неощутима.

Она закрывает глаза, и…

Открывая их, ощущает, как ветер вздымает вверх пшеничные волосы, подол футболки, края слишком широкой ветровки, колышет джинсы на ногах, задевая беспокойной тканью больные ссадины.

«Что?»

Она слышит вой сирен, гомон откуда-то снизу, шаги где-то вдалеке.

«Ах…»

Перед глазами – крыши многоэтажек, где-то вдалеке возвышаются вышки сотовой связи, светя своим одним-единственным красным глазом-огоньком.

«Вот оно как…»

Откуда-то доносится сигаретным дым, запах машинных выхлопов, девочка морщится, пытаясь почувствовать запах весны.

В кармане оказывается телефон, он показывает: двадцать третье апреля, семь часов вечера.

«Значит, даже так?..»

Она смотрит вниз. С высоты пятнадцатиэтажного здания люди кажутся маленькими точками, насекомыми, собравшимися в кучу. Её слегка качает, за этим следует испуганный вздох толпы внизу. Девочка видит, как к дверям подъезда приближается полицейская машина, а вдалеке, в паре кварталов отсюда, уже движется скорая помощь.

Всё, что только что произошло, оно… Действительно было? Значит, всё получилось? Вернее, как получилось… Вышло, да не совсем, ведь вот она, всё равно здесь. Но получилось? Хотя какой толк от этого, если она так или иначе всё потеряла…

Двадцать третьего апреля она поняла, что больше не может выносить побои отца, давление матери, собственную никчёмность и слабость. Поднялась на крышу, встала на край, а потом вдруг вспомнила: Сер говорил, что Алиса, как и он, и Ан, и Ханна, может попасть в придуманный ими мир. Пока что он не объяснял, как это сделать, но Алисе подумалось, что надо бы попробовать, всё же, обидно будет, если это действительно возможно, а она вот так вот сейчас покончит с собой, так этого не узнав. Она зажмурилась, представила место, в котором хочет оказаться – Адонис, столица Сциллы, а когда открыла глаза, то обнаружила, что действительно оказалась там. Девочка была поражена, хотелось кричать и прыгать от счастья и восторга, вот только… Все эти мысли о самоубийстве так ей мешали. Она помнила, что здесь её силы равны божественным и предположила, что сможет просто заблокировать часть своих воспоминаний, тех самых, что ей не нужны. И, на удивление, это получилось. Мысли о самоубийстве остались, конечно, но в конечном счёте всё закончилось хорошо, и она смогла спокойно жить там…