– Потому что это не было ложью, – тихо сказал Лин, неожиданно появляясь из темноты и бесшумно опускаясь передо мной на землю. – И потому, что сейчас ему действительно больно… так же, как и тебе.

Я несильно вздрогнула.

– Вы, люди, странные создания. Можете преодолеть любые преграды, многое вынести, почти со всем справиться… но почему-то не способны услышать друг друга. Вам так много дано… столько возможностей, открытых дорог… но вы выбираете именно ту, что не для вас предназначена. Почему так происходит? Почему вы перестаете доверять своему чутью? Почему не верите даже собственному сердцу, когда оно ясно говорит, что делать? Я прожил много тысячелетий, Гайдэ, многое видел… и в жизни, и в смерти, на Небе и в Подземельях… но до сих пор не прекращаю задавать себе этот вопрос. А сейчас, глядя на тебя, мне становится грустно.

– Да и мне совсем не весело, – криво улыбнулась я, отнимая руки от лица. – Никак не могу понять, в чем дело. Что со мной происходит?

– Понять несложно, – так же тихо отозвался Лин. – Вопрос в том, готова ли ты к правде? Особенно к такой, какую совсем не хочешь услышать?

– А что я могу услышать нового? – печально спросила я. – Думаешь, мне нужны его извинения?

– Пожалуй, даже больше, чем Знаки. Хотя на самом деле Эннару Второму не за что перед тобой извиняться.

– Как?! – во второй раз вздрогнула я. – Ты считаешь, он не виноват?!

– И ты так считаешь, – вздохнул Лин. – Вернее, ты это знаешь. Но разум говорит, что это невозможно… он утверждает, что сердце лжет… а сердце лгать не умеет, Гайдэ. Именно поэтому тебе сейчас тяжело.

Я растеряно моргнула.

– Прости, я не поняла, что ты сказал…

– Ты видела это, – его глаза заглянули мне прямо в душу. – Там, в Степи, как раз возле Врат. Когда мы были с тобой едины, а чужие мысли лежали перед нами, как на ладони. Это исконное свойство айри, милая. Мое свойство. Вернее, той моей части, которая в тот момент, наконец, пробудилась и полностью осознала себя. Именно в ту ночь ты на какое-то время стала мной. Ты видела все, что видел тогда я. Чувствовала. Понимала. Слышала. Обладала всеми моими способностями. И ты совершенно точно знаешь, что Эннар Второй не делал того, что причинило тебе столько боли.

Я нахмурилась.

– Когда такое было? Хоть убей, не помню. Там была только голая Степь, дохлый демон, удар, копье… а потом я сразу оказалась в Пустоте, и ты сообщил, что мы все-таки победили. Тогда как все остальное… видно, меня так капитально вырубило, что после того, как ты меня оцарапал, я не помню НИЧЕГО ВООБЩЕ!

– Ты просто не хочешь вспоминать.

– Что значит, не хочу?!

Лин бережно взял мои руки в свои горячие ладони и мягко улыбнулся, а потом повторил:

– Не хочешь. Потому что это значило бы, что ты ошиблась дважды. Сначала в НЕМ. Потом в себе. И в том, что на самом деле он так же дорог тебе, как ты безмерно дорога ему. Это любовь, Гайдэ… поверь мне, это – всего лишь любовь, которая до сих пор тлеет в твоем сердце, никуда не желая исчезать. И происходит это лишь потому, что у нее нет для этого никаких оснований. Кроме твоих заблуждений, страхов и, наверное, сомнений?

Я неверяще замерла.

– Лин…

– Это не ошибка, Гайдэ, – снова улыбнулся мой ангел-хранитель. Тепло, ласково и чуточку грустно. – Просто мне хотелось, чтобы ты сама это поняла и пришла к правильному решению. Но в твоей голове слишком много тревог, печалей и застарелой боли, которую тебе причинили абсолютно умышленно. Когда-нибудь, конечно, ты и с этим разберешься. Однако тогда уже ничего нельзя будет изменить. А сейчас еще есть шанс. У вас еще есть общее будущее. И чтобы оно все-таки появилось… позволь, я помогу тебе вспомнить?

Попав под пристальный взгляд нечеловечески мудрых глаз, я завороженно кивнула. После чего мои руки обожгло огнем, а в мыслях снова воцарился полнейший сумбур.

– Скажи, Лоран, ты веришь в судьбу? – внезапно спросил Эннар Второй в наступившей томительной тишине.

– Не знаю, сир, – озадаченно ответил Лоран да Миро, силясь понять, что за меланхолия вдруг напала на сурового сюзерена. Странное с ним что-то сегодня творилось. То едва не рычал, потом цедил слова сквозь зубы, а теперь вдруг отвлекся и спрашивает какие-то глупости. К счастью, кабинет, если не считать их двоих, был совершенно пуст, так что удивляться этим непонятностям некому. К тому же приближающаяся ночь настраивала на лирический лад. Тихо потрескивал огонь в камине, снаружи мерно барабанил по отливу дождь… отчего бы и не поговорить по душам? Тем более если его величеству от этого станет легче?

– А как бы ты сказал: что такое верность? – неожиданно задал второй непонятный вопрос король.

– Простите, сир? – откровенно растерялся лорд Лис. – Э-э… ну… наверное, я бы сказал, что это… прежде всего, преданность. Своей стране. Какой-то идее. Своим принципам, идеалам, королю…

– А женщине?

Ах вот в чем дело…

По губам старого лиса скользнула понимающая улыбка.

– Ну… да. И женщине тоже. Если она тебе дорога, конечно. Женщины, они такие… любят выдумывать для себя всякие глупости. Иногда милые, иногда не очень. Однако посмей только назвать это глупостями, как они тут же готовы обидеться и отвернуться. Пожалуй, женщины – самая большая загадка в этом мире, сир. Самая необычная его тайна, которую мы всеми силами стараемся разгадать. А не так давно одна известная вам леди вообще заставила меня почувствовать себя… кхм… дураком. Уж простите за прямоту.

Король снова задумался. Правда, отметил краешком сознания, что старый лис все-таки умудрился прочитать записку, но смолчал. Не пожелал реагировать на эту мелкую выходку. Сейчас в его душе бурлили яркие воспоминания, сомнения, чувства. Настолько сильные, что это делало неважным все остальное.

Как ни удивительно, но он, привыкший полагаться только на разум, сейчас совершал самую нелепую ошибку в своей жизни: смотрел в темноту, тратил драгоценное время и настойчиво вспоминал, рассматривая крохотные кусочки мозаики, сотканные из обрывков недавних событий, с такой осторожностью, как будто они могли бесследно исчезнуть.

Он вспоминал тот далекий день, когда увидел самую удивительную женщину, какую только встречал в своей жизни. Ее необыкновенные глаза, ее голос, в котором чувствовалась хорошо продуманная кротость. Лукавую улыбку, за которой скрывалось так много недосказанного. Небывалую легкость движений, поразительную уверенность и необъяснимую, редкую для женщины стойкость, с которой она встретила его тяжелый взгляд… а ведь он был раздражен, обнаружив в ее руках свою собственность. Неприятно удивлен обманом Гая. Слегка растерян. Озадачен. И… да, все-таки зол. На нее, на ее хитроумного брата, на то, что события пошли совсем не по тому пути, который был им уготован… а она словно не заметила. Не испугалась. И держалась так уверенно и твердо, что это поневоле заставило призадуматься.