овладел ступор, сковал изнутри. Словно в преддверии чего-то.

– Нет, – нарушила я тягостное молчание, – ты врешь. Нельзя столько времени притворяться…

– Позволь объяснить, – снисходительно перебил Арктур. – Наследная правительница хотела заполучить сведения о преступном Синдикате. Еще она жаждала заполучить обратно Джексона Холла. Узнав, что ты его наместница, я решил убить одним выстрелом двух зайцев и, без дозволения Сюзерена, разыграл свою партию.

Даже волоски у меня на руках встали дыбом.

– Заклейменный предательством за грехи прошлого, я с легкостью пошел на плотеотступничество, дабы завоевать твое доверие, – продолжал рефаит. – В Лондоне ты принесла мне информацию о Джексоне на блюдечке. После битвы за власть, доподлинно установив, где скрывается Джексон и как он поглумился над рефаимом, я нанес ему визит. И вынудил вернуться под сень Якоря. А также способствовал поимке троих беглецов, улизнувших из первой колонии.

Тела на эшафоте, прямая трансляция казни. Джексон, осунувшийся, изможденный за напускной бравадой.

– Нет… – повторила я, с трудом ворочая языком.

– Я решил остаться с тобой. Выведать все тайны Синдиката, дабы в один прекрасный день мы, рефаиты, стерли вас с лица земли. Вы запустили свои щупальца: Лондон, Манчестер, Эдинбург, Париж. К счастью, ты без лишних вопросов снабжала меня всей необходимой информацией.

Через меня он знал всех главарей, все явки и пароли. Я не утаила ничего.

Он знал про «Домино». Про Менара.

Вообще про все.

Осознание чудовищности ошибки встало передо мной в полный рост. С такими сведениями Арктур не просто навредит революции. Он подавит ее в зародыше. Все мои друзья, соратники закачаются на виселице – и все по моей вине!

Я проторила для него дорожку к победе. Научила пускать пыль в глаза Сайену.

– Похоже, кое-кто начал постигать масштаб катастрофы. Без тебя мне бы не удалось подобраться к Синдикату. Разумеется, я даже не предполагал, насколько далеко ты готова зайти ради «Экстрасенса», иначе нашел бы способ тебя остановить.

Ноги подкашивались. Наверное, это последние отголоски лихорадки, галлюцинация.

– Это могло длиться еще долго. Твоя наивность поистине безгранична. Однако мне пора вернуться к наследной правительнице и доложить ей о своих успехах, – торжественно провозгласил Арктур. – Вместе мы сокрушим всякую искру революции и завоюем этот мир. – Уголок его рта ехидно выгнулся. – Рефаим в долгу перед тобой, темная владычица.

Сколько раз мне хотелось застать его улыбающимся. Но не при таких обстоятельствах. Улыбка конфигуратором искажала его черты, превращала в незнакомца. Спустя, как мне почудилось, вечность я смогла перевести дух.

– Нашира… требует тебя назад. В качестве принца-консорта.

– Такова ее воля. Она знает, что я переступил через себя ради нее. Разве я не заслуживаю награды, Пейдж?

Мое имя звучало издевкой в его устах.

– Скажи, ради нее ты накануне пришел ко мне в спальню?

Арктур не удостоил меня ответом, только продолжал ухмыляться.

– Ты – Арктур Мезартим, предводитель Рантанов. Верный слуга Моталлатов, презирающий Саргасов. – Я старалась говорить спокойно и рассудительно. – Ты ведь не станешь отрицать, что веками делал все, что в твоих силах, для свержения узурпаторов.

– Делал и поплатился за свое предательство. Вот только Моталлатов больше нет. И виной тому люди.

– Арктур…

– После вероломного поступка Джексона Холла я понял, что наследная правительница права в отношении вас. Человечеством должна править твердая рука. Португалия повержена, король Испании мертв. Ты проиграла.

– Довольно. – Я подалась вперед, чувствуя, как страх перерастает в злобу и панику. – Арктур, прекрати. Чем бы она тебе ни грозила, чем бы ни шантажировала, мы найдем выход! Мы…

– Нет никаких «мы», нечестивица! Твое правление окончено. Отныне ты – презренная плоть, тлеющая на костях.

Я невольно содрогнулась под натиском его презрения. Перед глазами пронеслась вчерашняя ночь, и на кроткое, мучительное мгновение я увидела ее сквозь призму ненависти рефаитов к людям. Увидела, какой омерзительной и развратной я кажусь.

Наши взгляды встретились. Я искала в его чертах хоть какой-то намек на долгую упоительную ночь, когда все было просто и понятно. Хоть какие-то отголоски нежности и ласки. Однако видела перед собой статую. Автомат. Подражателя. Некое существо в человеческом обличье, но начисто лишенное всего человеческого.

В ушах звенело, но даже сквозь звон слух улавливал снаружи многочисленные лабиринты. Хотя время поджимало, я решила предпринять последнюю попытку достучаться до Арктура. Образумить его. Не ради нас, а ради революции.

– Арктур. Страж. – (Мы стояли почти вплотную, но не соприкасались.) – Послушай. Мир, которого так добивается Нашира, не панацея. Не возвращайся к ней, если не хочешь, чтобы тебя выставляли военным трофеем до конца дней. Не способствуй нашему истреблению.

Мои речи не возымели ни малейшего эффекта. Презрев всякую осторожность, я обхватила его лицо руками, как делала совсем недавно, и заставила посмотреть мне в глаза. Но прочла в его взгляде пустоту.

– Это не ты, нет. Даже… даже если все началось с фальши, я не верю, что ты притворялся. Только не вчера ночью. Вспомни, кто ты! Защитник Моталлатов. Ясновидцев. Всего человечества. – Я схватила его затянутую в перчатку ладонь. – Ты тот, кто голыми руками остановил карающий меч Наширы.

Он покосился на наши сплетенные пальцы.

– Хочу провести с тобой остаток дней. Хочу, чтобы мы вместе свергли Сайен. Хочу разделить с тобою жизнь. – Подступающие слезы царапали мне горло. – Еще не поздно поступить по справедливости. Не рассказывай Нашире про Синдикат. Не обрекай тысячи невинных людей на смерть. И не становись моим врагом, иначе я не переживу.

Никакой реакции. Я пробовала взывать к пуповине, через нее донести истину, однако та лежала мертвым грузом. С тем же успехом можно кричать в разверстую пропасть.

– Умоляю, давай уйдем. Для меня ты никогда не будешь боевым трофеем.

Рефаит снова впился в меня взглядом:

– Тебе не скрыться, нечестивица. Не в этот раз.

Он оттолкнул меня, умудрившись задеть травмированное запястье, а потом, к моему вящему ужасу, занес руку для удара.

Первое, чему научил меня Ник, – это уклоняться от ударов. В Синдикате многие мечтают почесать об тебя кулаки, поэтому навык уклонения там постигаешь в совершенстве.

Но сейчас ноги словно приросли к полу. Все происходило как в замедленной съемке. Где-то на периферии забрезжила догадка, что таким кулаком можно проломить череп.

Еще вчера эти руки ласкали мое тело, а сегодня они намеревались его сокрушить.

Однако смерть не наступила. За секунду до удара глаза рефаита вспыхнули, и он отдернул руку, отдернул так резко, как будто его потянули за ниточку или передо мной возник невидимый щит. Потрясенная, я даже не шелохнулась, просто стояла и смотрела на него.

– Нет, – после бесконечной паузы произнес он и снова застыл изваянием. Пламя в глазах угасло. – Не хочу марать