— Я уже говорила вам, что он спас мне жизнь.

— Но ведь Захарий Бенедикт сделал вас своей заложницей, неговоря уже о том, что он бежал из тюрьмы, где отбывал срок за убийство.

Откинувшись на спинку стула, Джулия смотрела на него сосмесью презрения и безнадежности.

— Я ни на секунду не верю в то, что он кого-то убил, Атеперь, мистер Ричардсон, — продолжала она, проигнорировав предупреждающий знакТеда, — я хочу попросить вас попытаться поставить себя на мое место.Представьте себе, что вы — мой заложник я вам наконец удалось бежать. Выпрячетесь от меня, а я думаю, что вы упали в полузамерзшую речку. Наблюдая замной из укрытия, вы видите, как я подбегаю к ручью и ныряю в ледяную воду. Яныряю снова и снова, выкрикивая ваше имя, и наконец, потерпев неудачу, выбираюсьна берег. Но вместо того чтобы сесть на снегоход и отправиться домой, ложусь наснег, расстегиваю начинающую обледеневать рубашку, чтобы побыстрее замерзнуть,и…

Джулия замолчала, чтобы немного перевести дыхание, и этимнемедленно воспользовался Ричардсон.

— К чему вы мне все это рассказываете? — удивленно спросилон?

— Я хочу, чтобы вы ответили мне на несколько вопросов. Послетого как вы это увидите, сможете ли вы по-прежнему верить в то, что я моглакого-то хладнокровно убить? Будете ли вы пытаться выудить из меня информацию,зная, что это может обернуться против меня, привести лишь К моей смерти, преждечем я смогу доказать, что никого не убивала?

— А что, Бенедикт собирается это сделать? — судя по тонуРичардсона и по тому, как он резко наклонился вперед, этот вопрос егочрезвычайно интересовал.

— Это собираюсь сделать я, — ушла от ответа Джулия. — Но вытак и не ответили на мой вопрос. После того как вы увидели, что я пыталасьспасти вашу жизнь, стали бы вы выуживать из меня информацию, зная, что этоприведет в лучшем случае к моему аресту, а в худшем — к смерти?

— Я бы, — отпарировал Ричардсон, — считал себя обязаннымвыполнить свой гражданский долг и позаботиться о том, чтобы убийца, а теперьеще и похититель, был передан в руки правосудия.

— В таком случае, — спокойно сказала Джулия после несколькихсекунд молчания, во время которых она внимательно изучала сидящего перед нейчеловека, — я могу только пожелать вам поскорее найти донорское сердце, потомучто своего вы, судя по всему, не имеете.

Агент Ингрэм счел, что пора вмешаться, и с улыбкой, такой жевкрадчивой, как и его голос, сказал:

— Думаю, что на сегодня вполне достаточно. Ведь все мы былина ногах с тех пор, как вы позвонили в первый раз.

Сонные члены семейства Мэтисонов начали подниматься из-застола.

— Джулия, — Мэри Мэтисон смущенно подавила зевок, — тыляжешь в своей старой комнате. И вы тоже, — добавила она, обращаясь к Карлу иТеду.

— Думаю, что не имеет никакого смысла пробиваться сквозь этутолпу репортеров, а тем более завтра вы можете понадобиться Джулии.

Агенты Ингрэм и Ричардсон приехали в Китон из Далласа и ужецелую неделю жили в небольшом мотеле на окраине.

За всю дорогу от дома Мэтисонов они не проронили ни слова.Лишь когда седан наконец затормозил перед их коттеджем, Дэвид Ингрэм заговорил:

— Она что-то скрывает. Пол.

— Нет, что ты, — нахмурился Ричардсон, — с ней все впорядке. Я не думаю, что она что-то скрывает.

— В таком случае, — саркастически заметил Ингрэм, — тебестоит начать думать головой, а не тем органом, который взял над тобой верх стех самых пор, как эта девица уставилась на тебя своими глазищами.

Отвлекшись от созерцания облупившейся белой краски на дверяхкомнаты. Пол резко обернулся:

— Что ты, черт подери, имеешь в виду?

— Я имею в виду, — с отвращением процедил Ингрэм, — что тыпомешался на этой девке с той самой минуты, как начал наводить о ней справки вэтом городишке. Каждый раз, когда ты узнавал о ней что-то хорошее или беседовалс этими ее детьми-инвалидами и их родителями, ты млел, как сентиментальнаядевица. А когда ты еще и узнал, что она также занимается с неграмотнымиженщинами и поет в церковном хоре, то решил, что ее смело можно причислять клику святых. И сегодня, стоило ей осуждающе посмотреть в твою сторону, как тытотчас же терял темп, и приходилось начинать все с начала. Ты симпатизировал ейдаже тогда, когда видел только фотографию, сегодня же, когда она предсталаперед тобой во плоти, твоя объективность и вовсе полетела ко всем чертям.

— Что за чушь ты несешь?

— Чушь? Неужели? Тогда, может быть, ты объяснишь мне, почемутебе так хотелось узнать, спала она с Бенедиктом или нет? Она тебе дваждысказала, что он не насиловал ее и не принуждал к сожительству никакими другимиспособами. Но тебе этого показалось недостаточно! Как это ты еще не решил прямоспросить, спала ли она с ним добровольно. Меня чуть не стошнило, когда тыпопросил ее описать белье на его кровати, с тем чтобы мы могли найтифирму-производителя и через него выйти на владельца этого дома!

Ричардсон смущенно посмотрел на него.

— Что, это было настолько очевидно? А как ты думаешь, ееродные заметили?

Ингрэм презрительно фыркнул.

— Естественно, они заметили! Милая, кроткая миссис Мэтисондаже начала мечтать о том, чтобы ты подавился одним из ее печений. Да протриглаза! Джулия Мэтисон не ангел. В детстве у нее были приводы в полицию…

— О чем бы мы никогда не узнали, если бы в иллинойсскомархиве случайно не завалялись документы, которые должны были быть уничтоженымного лет назад, — перебил его Пол. — Более того, если тебе вдруг захочетсяузнать о том периоде ее жизни немного побольше, то советую позвонить докторуТерезе Уилмер из Чикаго, как это сделал я.. И она скажет тебе, что Джулия —самый честный и чистый человек, которого ей довелось встретить в своей жизни. —Немного помолчав. Пол снова заговорил, и на этот раз в его голосе появилисьмечтательные нотки:

— А если честно, Дейв, скажи, ты когда-нибудь видел такиеудивительные глаза, как у Джулии Мэтисон?

— Угу, — насмешливо промычал Ингрэм. — В мультфильме проБэмби.

— Бэмби — олененок. И глаза у него карие. А у нее… у нее онисиние и сверкающие, как драгоценные камни. В детстве у моей сестры была кукла спохожими глазами.

— Нет, я не могу поверить собственным ушам! — взорвалсяИнгрэм. — Ты хоть сам понимаешь, что ты несешь?

— Успокойся, — вздохнул Пол. — Если ты прав и онадействительно помогала Бенедикту бежать или если у нас появятся вескиеоснования подозревать, что она что-то скрывает, то я первый вытрясу из нее все,что только можно. И ты это знаешь.