— Знаю, — согласился Ингрэм, доставая ключ. — Но меняинтересует другое.

Пол, который уже открыл дверь своей комнаты, обернулся:

— И что же именно?

— Что ты собираешься делать, если ее единственная виназаключается в том, что она спала с Бенедиктом?

— Найду этого мерзавца и собственноручно застрелю его за то,что он ее совратил.

— А если за ней нет и этой вины? Мягкая улыбка тронула губыПола.

— В таком случае я, наверное, последую ее совету и подыщусебе донорское сердце. Дейв, ты видел, как она на меня сегодня смотрела? Так,как будто мы знаем друг друга давным-давно. И нравимся друг другу.

— В Далласе полно женщин, которые знают тебя в библейскомсмысле этого слова, и им всем нравится твой большой…

— Ты мне просто завидуешь. Тебе обидно, что эта шикарнаяблондинка, ее бывшая невестка, не обращает на тебя ни малейшего внимания, —ухмыльнулся Ричардсон.

— В этом занюханном городишке, — неохотно согласился Ингрэм,— действительно водятся совершенно потрясающие женщины. Жаль только, — совздохом добавил он, — что здесь нет ни одного приличного мотеля.

— Неужели это необходимо, чтобы обрести хотя бы подобиеуединения? — раздраженно воскликнула Джулия. Машина Теда с включенной мигалкойи сиреной проносилась по главной улице города мимо огромного транспаранта снадписью «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, ДЖУЛИЯ». Представители прессы неслись за нимипо пятам. — Как я теперь буду работать? Сегодня я не могла пробиться всобственный дом из-за толпы репортеров, а когда мне это все-таки удалось, тотелефон трезвонил, не умолкая ни на секунду.

Флосси и Ада Элдридж просто на седьмом небе от счастья —наконец-то они оказались в своей родной стихии.

— Ты вернулась уже больше двенадцати часов назад и до сихпор не сделала заявления для прессы, — сказал Тед, наблюдая в зеркало заднегообзора за преследующими их машинами.

Двенадцать часов, подумала Джулия. И за все эти двенадцатьчасов у нее не было ни одной свободной минуты, чтобы подумать о Заке, чтобыоживить воспоминания, которые, она знала, придадут ей новые силы и помогутвыдержать любые испытания, через которые еще предстоит пройти. Она очень плохоспала, а когда проснулась, фэбээровцы уже были тут как тут и снова набросилисьна нее со своими вопросами. Эта пытка закончилась только два часа назад. Потомпозвонила Кэтрин, и теперь они с Тедом направлялись к ней домой. У Джулии былонехорошее предчувствие, что братья собираются задать ей те вопросы, которые нехотели задавать при родителях.

— Неужели вы не можете избавиться от репортеров? — сердитоспросила она. — Их здесь не меньше сотни, и я уверена, что они обязательнокаким-то образом нарушают порядок в городе.

— Адлесон говорил, что теперь, когда ты вернулась, онитолпами осаждают мэрию и требуют заявления для прессы. Они прекрасно знают своиправа в соответствии с первой поправкой к Конституции, но, насколько мнеизвестно, никоим образом не нарушают городского порядка.

Обернувшись назад, Джулия увидела, что машины, набитыерепортерами, и не собираются отставать.

— Да их всех можно оштрафовать за превышение скорости. Утебя на спидометре почти 140 километров. Тед, — устало добавила она, — я сойдус ума, если не получу возможности побыть в одиночестве, собраться с мыслями инемного отдохнуть.

— Если ты решишь остаться у Кэтрин, — сказал Тед,по-прежнему не отрывая взгляда от зеркала заднего обзора, — то у тебя будетдостаточно времени для того, чтобы выспаться. Конечна, после того, как ответишьна наши с Карлом вопросы.

— Если вы собираетесь устроить мне очередной допрос, —сказала Джулия, содрогнувшись при одной мысли о том, какие именно вопросы ейсобираются задать братья, — то сразу предупреждаю, что на сегодня с менядостаточно.

— И тем не менее тебе придется ответить. Ты вляпалась поуши, Джулия! — Еще никогда брат не разговаривал с ней таким резким тоном, и оназябко поежилась. — И боюсь, что это ясно не только нам с Карлом, но такжеИнгрэму и Ричардсону. Я решил, что нам лучше обо всем поговорить у Кэтрин,потому что это единственный дом в Китоне, который сможет защитить нас от нашихдрузей-журналистов. — С этими словами он сбросил скорость и, резко крутанувруль, свернул на частную подъездную дорогу.

Ворота уже открывались им навстречу. Машины с репортерамипроскочили поворот, но Джулия была слишком напугана последними словами брата,чтобы испытать облегчение. «Блейзер» Карла был припаркован перед шикарнымкирпичным особняком Кахиллов, но когда Джулия открыла дверцу машины, Тедостановил ее.

— Думаю, что некоторые вопросы нам лучше обсудить наедине.Я, как твой адвокат, имею право не сообщать никому то, что узнаю от тебя. УКарла такого права нет, а у Кэтрин — тем более.

— Адвокат? Ты что, уже сдал экзамены?

— Пока еще нет. Но давай предположим, что я их сдал, и небудем обращать внимания на такие чисто технические детали, как наличиеофициального диплома.

Джулию бил озноб, но вовсе не потому, что Тед выключил печкув машине.

— Мне не нужен адвокат.

— А я думаю, что он тебе непременно понадобится.

— Почему?

— Потому что вчера ночью ты не сказала всей правды. Тыникудышная лгунья, Джулия. Очевидно, сказывается недостаток опыта. И не нужнона меня так смотреть. Я ведь пытаюсь помочь тебе.

Руки совершенно онемели от холода, и Джулия спрятала их врукава отороченной мехом куртки.

— Итак? — продолжал настаивать Тед. — Я хочу услышать то,что ты не рассказала фэбээровцам.

Джулии было очень больно видеть, впервые за все эти годы,выражение неодобрения на лице брата, но она заставила себя посмотреть ему прямов глаза.

— Ты дашь мне слово никому не говорить то, что я тебе сейчасскажу?

Эта просьба заставила Теда тихо чертыхнуться.

— Значит, ты влипла еще больше, чем я предполагал.

— Я не знаю, что ты под этим подразумеваешь, Тед. Меняинтересует другое — ты даешь мне слово или нет?

— Конечно же, я даю тебе слово! — вспылил Тед. — Тыпрекрасно знаешь, что ради тебя я готов на все! Так же как и Карл.

Его слова настолько тронули Джулию, что она чуть было сноване расплакалась, но вовремя вспомнила о данном самой себе обещании и взяла себяв руки, — Спасибо.