В течение следующих трех часов Джулия рассказала практическиобо всем, кроме самых интимных моментов, которые она не пыталась скрыть, но иописывать в подробностях тоже не хотела.

В Кэтрин она нашла благодарного слушателя. Подруга лишьизредка перебивала ее, чтобы кое-что уточнить, смеялась над забавнымиэпизодами, поражаясь ревности к Патрику Свейзи, хмурилась — иногда ссочувствием, иногда с неодобрением.

— Ну и история! — сказала она, когда Джулия наконецзакончила. — Если бы ее рассказал кто-нибудь другой, не поверила бы ни единомуслову. Я тебе никогда не говорила, что в свое время мне страшно нравилсяБенедикт? Потом я просто думала о нем как об убийце. Но теперь… — Кэтрин замолчала,не находя слов для того, что хотела сказать, но потом все-таки продолжила:

— Неудивительно, что ты не можешь перестать думать о нем. Яхочу сказать, что у этой истории нет конца. Если он действительно не виновен,то она по идее должна закончиться благополучно — настоящий убийца попадет втюрьму, хороший парень будет полностью оправдан и начнет новую счастливуюжизнь. Такие истории всегда заканчиваются хорошо.

— К сожалению, — мрачно заметила Джулия, — на этот раз мыимеем дело с реальной жизнью. А в ней, как видишь, такие истории заканчиваютсясовсем по-другому.

— Нет, не может быть, чтобы все закончилось так паршиво, —настаивала Кэтрин. — Итак, вчера на рассвете вы проснулись, он проводил тебя домашины, и ты уехала? Неужели это все?

— Мне бы очень хотелось, чтобы это было «все»! — в отчаяниивоскликнула Джулия. — Зак хотел, чтобы все было именно так, и я знала об этом.Но, к несчастью, мне понадобилось все испортить. Мало того, что я разревелась,как последняя дура, я еще и сказала, что люблю его! Он не желал моих признаний,я знаю, накануне я уже говорила ему об этом, и тогда он сделал вид, что ничегоне слышал. А вчера все получилось еще хуже. Мало того, что я сама унизила себя,но и он… он… — Дальше Джулия продолжать не смогла — ее душили стыд и обида.

— И что же он сделал? — мягко спросила Кэтрин. Джулиязаставила себя посмотреть на подругу и, стараясь говорить как можнобесстрастнее, ответила:

— Он улыбнулся, как обычно улыбается взрослый человек, глядяна неразумное дитя, и сообщил мне, что я, оказывается, его не люблю, что я себеэто внушила только потому, что не понимаю разницы между сексом и любовью. Онсказал, чтобы я возвращалась домой и как можно скорее его забыла. Должназаметить, что его последнее, желание полностью совпадает с моим.

Ее слова поразили и озадачили Кэтрин. Нахмурившись, онарезко сказала;

— Странно, что человек, которого ты мне описала, мог повестисебя таким гадким и бессердечным образом.

— Мне это тоже показалось странным, — согласилась Джулия,снова чувствуя себя глубоко несчастной. — Тем более что временами мне начиналоказаться, что я ему тоже небезразлична Иногда у него в глазах появлялось такоевыражение, как будто . — Джулия осеклась, злясь на себя за собственную глупостьи доверчивость. — Если бы я могла вернуть время назад, я бы повела себя совсемпо-другому. Я бы сделала вид, что очень радуюсь предстоящему отъезду. Я быпоблагодарила его за замечательное приключение и уехала! Вот как мне надо былопоступить… — Нарисованная ею же самой сцена настолько живо предстала передглазами, что она снова замолчала и медленно покачала головой, как бы полностьюопровергая свои же собственные слова. Внезапно пришедшая ей в голову мысльзначительно улучшила ее настроение. — Нет, это было бы невероятно глупо с моейстороны. И совершенно не правильно, — подумала она вслух.

— Но почему? Ты бы избавила себя от ненужного унижения, —напомнила ей Кэтрин.

— Может быть. Но потом я бы всю жизнь казнила себя за это идумала, что могло бы быть, если бы он тоже сказал, что любит меня. Я бы виниласебя за то, что упустила возможность уговорить его взять меня с собой и вместеискать настоящего убийцу. В конце концов я бы возненавидела себя за то, что непризналась ему в любви, что не предприняла никакой попытки изменить конец этойистории. Конечно, мне тяжело осознавать, что Зак совсем не любит меня. Мысль обэтом причиняет мне боль, но эта боль несравнима с тем, что я бы испытывала,если бы не использовала свой шанс.

Слова Джулии настолько потрясли Кэтрин, что ей понадобилосьнекоторое время, чтобы прийти в себя.

— Джулия, я, наверное, никогда не перестану тебе удивляться.Ты права абсолютно во всем, но если бы я вдруг оказалась на твоем месте, мнепонадобились бы годы, чтобы все это осознать и посмотреть на вещи объективно.Ты только подумай — этот человек похитил тебя, соблазнил после того, как тыспасла его жизнь, лишил тебя девственности, а в благодарность за все это унизили отослал домой на растерзание фэбээровцам и журналистам. Да из всехбессердечных мерзавцев…

— Пожалуйста, не надо развивать эту тему, — взмолиласьДжулия, но теперь на ее лице снова появилась прежняя улыбка, — а не то я сноварассержусь и не смогу «смотреть на вещи объективно». Не говоря уж о том, —добавила она, — что меня никто не соблазнял.

— Исходя из того, что ты мне рассказала, я просто не могуподобрать другого слова. Может быть, ты меня просветишь? Глядя на потухшийкамин, Джулия прошептала:

— Я хотела, чтобы он соблазнил меня. Ты даже непредставляешь, как я этого хотела.

— Скажи, а если бы он признался, что любит тебя, — посленепродолжительного молчания спросила Кэтрин, — ты действительно бы смоглаотказаться от своей семьи, работы, от всей своей прежней жизни и скрыватьсявместе с ним?

Ответ Джулии был выразителен и лаконичен:

— Да.

— Но ведь тогда ты бы стала сообщницей, или как там ониназывают людей, которые помогают преступникам.

— Я не думаю, что кто-нибудь стал бы судить жену за то, чтоона присоединилась к своему мужу.

— О Господи! — в ужасе воскликнула Кэтрин. — Джулия, что тытакое говоришь? Неужели ты бы вышла за него замуж?

— Я не понимаю, почему именно тебе в это так трудноповерить.

— Что ты имеешь в виду?

Джулия продолжала смотреть на подругу с грустной, понимающейулыбкой.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, Кэтрин. Теперьтвоя очередь исповедоваться.

— В чем?

— В том, зачем ты вернулась в Китон. Раньше ты постояннорассказывала мне, что хочешь заставить Теда прислушаться к твоим словам ижеланиям, а сегодня ты кротко и безропотно сносила все его оскорбительные инесправедливые выпады. Почему?

Стушевавшись под пристальным взглядом Джулии, Кэтринпотянулась за чайником и налила себе уже почти остывшего чаю. Ее рука слегкадрожала.