– Да-да, – нетерпеливо кивнул Мейсон, когда Гроувернерешительно остановился, – продолжайте.

– Ну, я помню, садовник объяснял ей что-то насчет цианида.Он говорил ей, чтобы она очень осторожно прикасалась к пакету с хранящимся внем цианидом. А она что-то спросила у него, вроде как он его использует, нотогда я не придал их беседе особого значения. Порошок растворяется в воде и,насколько я помню, используется для опрыскивания растений…

– Кто еще присутствовал при том разговоре?

– Больше никто.

– Ваш садовник читает газеты?

Гроувер кивнул.

– Вы можете ему доверять?

– Всецело. Он очень предан мне. Он работает у нас уже двадцатьлет.

– Как его зовут?

– Барни Шефф. Моя мама обратила на него внимание и… помоглаему реабилитироваться… неким образом.

– У него были проблемы?

– Да.

– Он сидел в тюрьме?

– Да.

– А дальше что?

– А дальше его освободили. Вернее, у него появился шансотбыть остаток срока условно, если он сумеет найти работу. Мама устроила его кнам садовником, и с тех пор он был исключительно ей предан.

– У вас есть оранжерея?

– Да.

– Интересно, изучили ли вы все возможности выращиванияорхидей?

– Нас не интересует выращивание орхидей. Мы можем позволитьсебе купить их и…

– Интересно, – произнес Мейсон тем же самым тоном и точно стакими же паузами, как и в первый раз, – изучили ли вы все возможностивыращивания орхидей?

– Я же говорю вам, что мы…

– Полностью ли вы изучили все возможности выращиванияорхидей? – настойчиво повторил Мейсон.

– Вы хотите сказать… о, вы хотите сказать, что нам нужноотослать Барни Шеффа…

– Полностью изучить все возможности выращивания в оранжерееорхидей.

Дэйн Гроувер молча смотрел на Мейсона в течение несколькихсекунд. Затем он резко поднялся на ноги, протянул адвокату руку и сновазаговорил:

– Я принес вам немного денег. Подумал, они могут вампонадобиться. – Он небрежно бросил на стол конверт.

– А как относится ко всему ваша матушка? – спросил Мейсон.

Гроувер облизал пересохшие губы, судорожно сжал их и наконецответил:

– Моя матушка, естественно, очень огорчена. Но я не думаю,что мы должны обсуждать сейчас ее чувства. – И с этими словами он вышел изкабинета.

Мейсон придвинул к себе конверт, который Гроувер бросил настол. Он был набит стодолларовыми банкнотами.

Делла Стрит подошла, чтобы взять деньги.

– Когда я так увлекаюсь мужчиной, – сказала она, – что дажезабываю считать деньги, я становлюсь очень романтичной. Сколько там, шеф?

– Много, – откликнулся Мейсон.

Делла Стрит как раз пересчитывала содержимое конверта, когдана ее столе резко зазвонил телефон, номер которого не был указан в справочнике.Она подняла трубку и услышала голос Пола Дрейка.

– Привет, Пол! – сказала она.

– Привет, Делла! Перри там?

– Да.

– Хорошо. – Голос Дрейка прозвучал озабоченно. – Деларазворачиваются следующим образом. Лейтенант Трэгг только что взял садовникаГроувера, парня по имени Барни Шефф. Они задержали его как важного свидетеля.И, кажется, были очень обрадованы тем, что им удалось обнаружить. Я не могупока разузнать, что же это было.

Делла Стрит замерла за столом с трубкой в руках.

– Алло, алло! – закричал Дрейк. – Ты меня слышишь?

– Слышу, – ответила Делла. – Я все передам. – И она повесилатрубку.

В этот же вечер, в начале десятого, Делла Стрит расписаласьв журнале дежурного и поднялась на лифте на этаж, где располагался офис ПерриМейсона.

Офис Детективного агентства Дрейка, который находился на томже этаже, но ближе к лифту, был открыт круглосуточно. За невинной на вид дверьюс прямоугольником матового стекла был виден свет, значит, офис открыт, но всялихорадочная, не прекращающаяся ни на мгновение деятельность сотрудниковДетективного агентства Дрейка была скрыта от глаз посторонних, сновавших покоридору.

Делла Стрит сначала хотела поискать Пола Дрейка, нопередумала и направилась дальше, к офису Перри Мейсона, и эхо ее каблучковвозвращалось к ней из тишины длинного сумрачного коридора.

Она свернула за угол и увидела, что в офисе Перри Мейсонагорит свет. Открыв своим ключом дверь приемной, она пересекла ее и распахнуладверь кабинета Мейсона.

Адвокат мерил шагами комнату, заложив большие пальцы впроймы жилета. Он был настолько сосредоточен, что даже не заметил, как дверьоткрылась. Его стол был усыпан фотографиями и тонкими листами бумаги, накоторых Дрейк обычно представлял отчеты своим клиентам.

Делла тихо стояла в дверях, наблюдая за высоким, стройным,широкоплечим мужчиной, который ходил из угла в угол. Бурная деятельность егомозга требовала выхода физической энергии, чтобы сохранить какое-то внутреннееравновесие, и это бесконечное хождение по кабинету стало просто бессознательнымрефлексом.

Почти через минуту Делла сказала:

– Привет, шеф! Я могу чем-нибудь помочь?

Мейсон, вздрогнув, посмотрел на нее:

– Что ты здесь делаешь?

– Специально поднялась наверх, чтобы посмотреть, работаетели вы, и если да, то не могу ли я вам чем-нибудь помочь.

Он улыбнулся:

– Я не работаю. Я, как животное, бегаю кругами по клетке впоисках выхода.

– Вы ужинали? – спросила она.

Он бросил взгляд на часы и ответил:

– Еще нет.

– Который час? – поинтересовалась Делла Стрит.

Ему пришлось еще раз посмотреть на часы, чтобы ответить:

– Без двадцати десять.

Она рассмеялась:

– Я знала, что вы даже не посмотрели на часы в первый раз.Ну же, шеф! Вам нужно что-нибудь съесть. Дело преспокойно подождет – займетесьим после вашего возвращения.

– Откуда нам это известно? – задал вопрос Мейсон. – Яговорил по телефону с Луизой Марлоу, а она – с Дэйном Гроувером. И она знакомас его матерью. Дэйн Гроувер заявил, что он не отступится. Откуда ему знать, какон поступит? Он – человек импульсивный и, может быть, именно сейчас открываетневедомые ему ранее стороны собственного характера и души. И сам не подозревает,что он еще обнаружит. А его друзья и родственники их сочувственными иобвиняющими взглядами невольно поворачивают нож в его ране. Откуда, чертпобери, он может догадаться, как поступит? И как может утверждать, отступитсяон или нет?