— И с другим человеком! — резко уточнил Рейт.

Энни не понимала, что она такого сказала.

— Я знаю, ты думаешь, что я — глупая, идеалистка, наивный романтик, — горячо заговорила она, не слушая своего внутреннего голоса, предупреждавшего, что она затрагивает какой-то опасный предмет. — Но такая уж я есть. Может, когда я достигну твоего возраста, я буду думать так же, как и ты: что любить и быть любимой совсем не важно, что над этим надо смеяться и подшучивать. Но сейчас я ничего не могу с собой поделать. — Она подняла голову и храбро встретилась с ним взглядом. — А ты все представляешь и чувствуешь иначе.

— Ты не можешь знать, что я чувствую, а чего нет, — оборвал он. — И как я думаю, и как могу любить.

Ее будто обдало жаркой волной. В этих словах она ощутила много такого, что раньше и не приходило ей в голову. Ведь Рейт несомненно привлекательный, чувственный, много чего повидавший человек. И, конечно же, в его жизни могли быть такие женщины, или даже одна женщина, к которой он был сильно привязан. И вот теперь, в ответ на ее, Энн, всплеск эмоций, он невзначай это выдал.

Всю жизнь, сколько она знала этого давнего друга их дома, ей приходилось бороться и восставать против его стремления подавлять и командовать. Но сейчас, вместо того чтобы язвительно спросить, почему это, коли ему довелось испытывать чувство любви, он до сих пор холост, уместнее было промолчать; вызов замер у нее на устах.

Она отвернулась, тут же услышав его голос:

— Хочу заранее предупредить тебя, Энни. Твой порыв к романтической, идеальной любви ты не сможешь реализовать, будучи замужем за мной. Боюсь, что поиски прекрасного принца придется отложить.

Энн неуверенно взглянула на него. Обычно подобные замечания сопровождались язвительным поддразниванием, так обижавшим ее. Но сейчас в его взгляде не было этого вечного сарказма, а губы не кривились в неизменной насмешке. В сущности, подумала она, я вообще редко видела его таким мрачно-серьезным.

— Что касается нашей женитьбы, то для всех — я твой избранник, твой возлюбленный, во всех смыслах этого слова.

Холодное равнодушие, прозвучавшее в этих словах, прогоняло всякую мысль о чем-либо любовном, но все равно Энн почувствовала прилив крови к щекам, потому что ее воображение — это злейший ее враг, когда дело касалось Рейта, — мигом среагировало на эти провоцирующие слова: избранник, возлюбленный. Она вздрогнула, пытаясь отогнать вызванные буйной фантазией образы двух любовников, двух тел, сплетенных в страстном объятии, во всепоглощающем желании и стремлении друг к другу.

Навязчивые мысли подталкивали к словесному излиянию:

— Не беспокойся! Я не стану портить твой имидж. Да это и невозможно. Как же, такой непревзойденный, легендарный любовник женился на женщине, которая его не желает.

— Дело не в моем имидже, — мрачно отозвался Рейт, — а в нашей с тобой репутации, скажем так. Ведь ты понимаешь, что с общественной точки зрения то, что мы с тобой делаем, — фальшивка.

Не услышав в ответ ни слова, он продолжал:

— А насчет женитьбы на женщине, которая меня не желает, скажу лишь, что ты не женщина, Энни, ты — девочка. И, полагаю, мне не так уж трудно будет найти утешение на стороне.

Нет, по наглой самоуверенности ему просто нет равных, возмущенно подумала Энн. А ее «избранник» отвернулся, ища что-то во внутреннем кармане куртки.

— Вот, возьми, надеюсь, тебе понравится. — И, как бы между прочим, он вручил ей маленькую коробочку.

Чуть дрожащими пальцами Энн открыла ее и ахнула — там было золотое обручальное кольцо. А к нему — другое, то, которым скрепляют помолвку. Девушка глаз не могла оторвать от сапфира в окружении ослепительных бриллиантов.

— До чего красиво, — охрипшим голосом произнесла она и тут же подумала, что сапфир подобран под цвет ее глаз — с голубоватым оттенком. — Я не могу его носить, Рей, — все же воспротивилась она без какого-либо желания. — Оно слишком дорогое.

— Ты должна его носить, — твердо сказал Рейт. — Не забывай: от тебя ждут именно этого.

Интересно, он нарочно выбрал сапфир? Или это просто случайное совпадение? Небрежно и впопыхах сделанная покупка, при которой сходство между камнем и ее глазами просто ускользнуло от него?

— Давай руку.

Энн нехотя и напряженно протянула левую руку. Он вынул кольцо из коробочки и уверенно надел ей на безымянный палец.

— Очень красиво. Спасибо, — вежливо поблагодарила Энн.

— И это все, что ты можешь сказать? Так говорят дети, когда им дают на карманные расходы. Женихов принято благодарить в несколько иной форме.

С этими словами он вопрошающе посмотрел на нее, и Энн опять с раздражением почувствовала, как ее сковывает неловкость. Ясно, что он все это делает специально. Ну ладно, она докажет, что не боится его. Крепко стиснув зубы, невеста послушно подняла лицо, инстинктивно зажмурилась и стала ждать.

Но ничего не последовало. Она открыла глаза и сердито уставилась на непонятливого жениха.

— Если это — лучшее, на что ты способна, — презрительно произнес он, — то, чем больше в нашей семейной жизни будет скрыто от посторонних глаз, тем лучше.

Рейт окинул ее тоскливым взглядом школьного наставника и протяжно вздохнул.

— Да будет тебе известно, дорогая моя девочка, что безумно влюбленные невесты не принимают поцелуи своих женихов так, словно это — ложка микстуры.

— Но мы вовсе не безумно влюбленные, — с упрямством отпарировала Энн.

— Да, но по многим причинам, которые я тебе уже изложил, крайне важно, чтобы никто другой, кроме нас, об этом не догадался, — сказал Рейт. — Патрик — не дурак, и, появись у него хоть малейший шанс опротестовать твои права, он не преминет им воспользоваться.

— Но что я могу поделать? — защищалась Энн. — Брать уроки, как целовать нелюбимого мужчину, как будто от него без ума? Нет уж, спасибо, как-нибудь обойдусь!

— Вот как? А у меня сложилось другое впечатление. Поцелуи между настоящими любовниками — это совсем не те бестолковые и безвкусные штуки, которые, очевидно, только и были тебе знакомы.

Как хотелось бы самоуверенно заявить, что она имеет представление, как целуются с желанным мужчиной, но это было бы неправдой. Мужчины, равно как и поцелуи, которыми ей довелось с ними обмениваться, оставили ее совершенно равнодушной.

— Я не актриса, Рейт, — только и сказала она. — Я не умею по заказу.

— Не умеешь? — мягко спросил он. — Так, может, пора научиться?

Он все еще держал ее за руку. Не выпускал из своей и стоял так близко, что стоило ему сделать лишь шаг… Энн напряженно ждала, что он сейчас заключит ее в объятия, понимая, что бороться с ним будет бесполезно. Но вместо этого он медленно поднял другую руку и нежно отвел назад ее волосы.

— Вот как прикасается к женщине глубоко любящий человек, — тихо сказал он. — Она кажется ему такой беззащитной, такой хрупкой и нежной, что он боится потревожить ее, опасается, что простое прикосновение пальцев к ее коже воспламенит в нем такую страсть, с которой он не справится. Он и отчаянно желает ее, и в то же время хочет быть неторопливым, чтобы подольше сохранить и протянуть каждую секунду их общения. Он разрываем противоположными стремлениями: всепоглощающей жаждой обладать ею и желанием просто обожать, одаривая вниманием и заботой, на какие только способен…