Когда он приблизился к огромным дверям, те мягкораспахнулись, так что Хотаку даже не пришлось сбиться с широкого военного шага,которым он и вошёл внутрь убежища культа. Фигуры, одетые в белое с золотым,поклонились ему, а правитель пошёл дальше, с интересом поглядывая на огромныескульптуры, что стояли у стен. Монументы возвышались на два его роста и быливыполнены в очень странной манере, словно искажающей реальную жизнь минотаврови придающей ей некоторое эфирное дополнение… Изготовленные под строгим надзоромледи Неферы, казалось, они были готовы сойти с постаментов и двинуться в любоймомент. Статуи изображали прославленных мертвецов, которым и поклонялисьПредшественники. Они лишь оставили свои смертные тела и теперь вернулись, чтобыруководите потомками.

Они были истинными Предшественниками.

— Проклятые призраки… — рассеянно пробормотал Хотак.

— Плохие слова для того, чтобы описать любимую семью,которая делает нам честь, следя и оберегая, — раздался уверенный голосневдалеке.

Она вышла из затенённого холла: длинная соболиная мантия,прошитая золотыми нитями, свободно струилась сзади, словно была невесомой,глубокий капюшон, плотно подогнанный по голове, оставлял видимой лишь небольшуючасть узкого лица, задумчивые чёрные глаза не отрываясь смотрели на императора.

Она протянула тонкую руку, и Хотак с готовностью припал кней губами.

— Нефера… дорогая…

Из тени выдвинулись сопровождающие жрицы — две огромныефигуры, закованные в чёрные панцири и тяжёлые шлемы. Каждая сжимала мощнуюбулаву, украшенную короной. На лицах воинов не читалось ничего, кромефанатичной преданности. Они были готовы умереть по первому приказу и не сделалиничего, что бы подтверждало, что они увидели императора. Защитники — в полнойкрасе.

Единственный глаз Хотака грозно сузился, но, хотя в грудиимператора тут же вскипела ярость, он сохранил на лице любезное выражение.

— Я не имел в виду ничего непочтительного, любовь моя…

Строгое лицо Неферы не дрогнуло, когда она ступила на шагближе, Защитники двинулись следом, словно огромные марионетки.

— Иногда я очень удивляюсь, муж мой, твоим поступкам. На сейраз ты прибыл в мои покои с целой армией, которая, очевидно, собираетсяарестовать верных сынов моих…

Хотак сдёрнул шлем с головы и быстро глянул на супругу. Онане заметила его взгляд, а императору бросились в глаза изменения, произошедшиес ней. Глаза Неферы глубоко ввалились и покраснели, кожа обвисла и выгляделаочень дряблой. Несмотря на это, жрица одновременно излучала ту тёмную силу,какую Хотак иногда ощущал на поле битвы. И всё-таки она продолжала бытькрасивой…

— Поскольку я всегда был прямолинейным воякой, дорогая, позвольмне сказать о том, что мы с тобой не видимся слишком много времени. Наофициальные послания ты не отвечаешь, визитов во дворец не наносишь.Естественно, я тоскую по тебе и твоим мудрым советам…

— И охваченный тоской, муж мой, ты решил меня навестить… сколонной солдат? Как заботливо с твоей стороны…

Хотак улыбнулся ей той улыбкой, которая когда-то завоеваласердце Неферы.

— Но ведь я, в конце концов, император!

Его улыбку она встретила со странным выражениемнеудовольствия, но в то же время, как он надеялся, с оттенком былой нежности.

— И меня, верховную жрицу самой почитаемой религии вимперии, которая помогла тебе прийти к власти, ты рассматриваешь как государственноговрага? А если бы я не вышла сейчас, твои прекрасные солдаты вытащили бы менянаружу в цепях?

— Конечно нет! У меня и в мыслях не было ничего подобного.Моё торжественное появление никоим образом не направлено на подрыв твоей властиздесь, оно скорее напоминает о моём собственном положении и власти. А шеренгисолдат… Они для уважения — почтенный караул для тебя, моя дорогая. Простоимператор прибыл в Храм, вот и все. Неужели после стольких лет ты сомневаешьсяв моих чувствах к тебе… и к твоей религии?

Однако Нефера не выглядела успокоенной.

— А что я должна думать? Мне кажется, всё, что я делаю, непредставляет в твоих глазах никакой ценности! Вся мощь Храма, моя энергия,которая поднимала тебя, любимый муж! Мои глаза и уши были твоими! — Неферажестом указала на гигантские скульптуры: — Вот они ответственны за твои победыне менее солдат!

«Сегодня она особенно не в духе», — Хотак с трудом удерживална лице любезную улыбку.

— Но твои стражи весьма небрежны в последнее время, — мягкосказал он. — Депеши от Мариции прибывают быстрее, чем вести из Храма. А ведьрешается очень многое, изменение стратегии и тактики происходит каждый день. Ая ничего не знаю о них. Только твои стражи могут помочь мне, только они знаютто, что другим неизвестно, любовь моя…

Сначала Хотак ощутил лишь холод — жена замолчала. Оноглянулся по сторонам, словно изваяния могли помочь, а леди Нефера стояла,склонив голову набок, как будто прислушивалась. Император внимательновсмотрелся в её лицо, ища хоть малейший признак благосклонности.

— Ты направил все ресурсы империи на вторжение в Ансалон,муж мой, — наконец выговорила верховная жрица. — Ты потребовал от клановудвоить усилия по снабжению армии и флота, легионы пополнились тысячаминовобранцев. Все эти трудные решения мы принимали вместе. Но, несмотря на ихуспех, ты по-прежнему сомневаешься в их правильности. Пока Храм был занятподдерживанием духовного состояния империи, ты больше сосредоточился на еёфизической части. В чём тебе немало помогают Защитники.

Действительно, Храм все больше и больше вмешивался всветские дела, но у Хотака попросту не было другого пути. Многие из членовВысшего Круга были истово верующими, и по-другому заставить их полностьюподчиняться было невозможно. Он пытался сопротивляться, к примеру, объявилсвоим наследником среднего сына Бастиана, а не старшего Арднора. Арднор былсамым ярым сторонником матери и занимал место верховного Защитника, Бастиан жевсегда стоял за отца. Несмотря ни на что, Предшественники ещё не стали для минотавровтем, чем был ранее Саргоннас, и, возможно, Бастиан сможет в будущем держать ихв страхе и повиновении.

— Никто не отрицает твою заслугу в нашем успехе, дорогая.Сейчас механизмы империи работают как никогда слаженно и мощно. И ядействительно желаю того, чтобы ты чаще появлялась во дворце, где все смогутувидеть мою супругу бок о бок рядом со мной.

— Да… как куклу в роскошном платье, опирающуюся на твоюруку.

Хотак вздохнул, чуть отступив назад: