Хотя отец и умел играть с сутью Отражений на вершинеКолвира, я никогда этого не мог. Мне для работы со смещениями требовалисьбольшие расстояния от Амбера. И все же, зная, что это можно сделать, ячувствовал, что мне следует попробовать. Поэтому, продвигаясь на юг по голомукамню и скалистым перевалам, где выл ветер, я пытался исказить ткань и бытиевокруг меня, когда направлялся к Гарнату.

…Кучка голубых цветов, когда я обогнул каменный валун. Этовзволновало меня, потому что они были скромной частью моей работы. Я продолжалналагать волю на надвигающийся мир при каждом повороте на моем пути.

Тень от треугольного камня на моей тропе… Перемена ветра…Некоторые из тех, что помельче, и в самом деле срабатывали.

Поворот тропы назад… Расщелина…

Древнее птичье гнездо на скальном карнизе… Еще раз голубыецветы…

Почему бы и нет? Дерево… Другое…

Я почувствовал, как мощь шевелится во мне, когда я создавалпозже изменения.

Тут мне пришла в голову одна мысль относительно моейновообретенной силы. Казалось возможным, что прежде мне мешали производитьподобные манипуляции чисто психологические причины. До недавнего времени ясчитал сам Амбер единственной, неизменной реальностью, от которой принималисвою форму все Отражения. Теперь я понимал, что он был первым среди Отражений ичто место, где стоял мой отец, представляло собой высшую реальность.Следовательно, хотя близость делала это трудным, она не делала невозможнымпроизводить в этом месте изменения. И все же, при других обстоятельствах, япоберег бы свои силы до тех пор, пока не достигну точки, где совмещение пойдетлегче.

Теперь, однако, на меня давила нужда в спешке. Мне придетсяпостараться, поторопиться выполнить отцовский наказ.

К тому времени, когда я достиг тропы, ведущей по южномусклону Колвира, характер местности уже изменился. Я смотрел на серию, скорее,пологих склонов, чем крутых спусков, нормально отличавших дорогу. Я уже вступилв Отражения.

Черная Дорога все еще пролегала словно черный шрам слева отменя, когда я направился вниз, но этот Гарнат, через который она былапрорезана, был в слегка лучшем виде, чем тот, который я так хорошо знал.Контуры его были несколько мягче из-за комьев зелени, лежащих несколько ближе кмертвой полосе. Все выглядело так, словно мое проклятье на эту страну былослегка ослаблено. Иллюзорное ощущение, конечно, потому что уже был не совсеммой Амбер. «Но я сожалею о своей роли в этом, — обратился я мысленно,полумолитвенно ко всему. — Я еду теперь исправить все это. Прости же меня,о, дух этого места!»

Мой взгляд переместился в направлении Рощи Единорога, но онабыла слишком далеко на западе, замаскированная слишком многими деревьями, чтобыя даже мельком увидел ту священную поляну.

Когда я спускался, склон становился все более ровным,переходя в серию пологих предгорий. Когда мы пересекли их, я позволил Звездедвигаться быстрее, курсом на юго-запад, а потом на юг. Все ниже и ниже. Вбольшом отдалении слева искрилось и играло море. Вскоре на нашем пути появитсяЧерная Дорога, потому что я спускался на Гарнат в ее направлении.

Что бы там я не делал с Отражениями, я буду не в состояниистереть ее зловещее присутствие. Фактически, самый быстрый курс, по которому ямог последовать, будет параллелен ей.

Мы, наконец, выехали на дно долины. Арденский Лес возвышалсядалеко справа от меня, простираясь на запад. Необъятный и вызывающий почтение.Я скакал далее, создавая какие мог изменения, чтобы еще дальше унестись отдома.

Хотя я сохранял Черную Дорогу под рукой, я оставался наприличном расстоянии от нее. Приходилось, потому что она была единственным,чего я не мог изменить. Я держал между нами кусты, деревья и взгорки.

Тут я достиг внешних пределов и структура местностиизменилась. Агатовые прожилки… Кучи сланца… Потемнение зелени… По небу плывутоблака… Солнце мерцает и пляшет…

Мы увеличили скорость. Земля погрузилась еще ниже. Тениудлинились, слились. Лес отступил.

Справа от меня выросла скальная стена, а слева другая…

Холодный ветер преследовал меня по неровному каньону…

Блеснули полосы слоев — красный, золотой, желтый икоричневый. Дно каньона стало песчаным. Вокруг нас вились смерчи. Я еще большенагнулся вперед, когда дорога начала подыматься. Стены наклонились друг кдругу, сблизились.

Дорога сужалась, сужалась… Я почти мог коснуться любой изстен. Их вершины сошлись. Я скакал по темному туннелю, замедляя ход, когда онтемнел… Вспыхнув, возникали фосфоресцирующие узоры. Ветер издавал стонущийзвук.

Тогда наружу!

Свет от стен ослеплял и всюду вокруг нас поднялисьгигантские кристаллы. Мы проехали мимо, следуя вверх по тропе, ведшей прочь изэтого района и через серию мшистых лощин, где лежали неподвижные, словнозеленое стекло, маленькие, совершенно круглые озерца.

Перед нами появился высокий папоротник и мы проложили себедорогу сквозь него. Я услышал отдаленный шум.

Поворачиваем… Шагом… Папоротник теперь красный, шире, ниже…за ним розовеющая вечером огромная равнина…

Вперед по бледной тропе… запах свежей земли… Далеко впередигоры и темные тучи… Наплыв звезд слева от меня… Быстрые брызги влаги. В небескачет голубая луна. Мерцание среди темных масс… Воспоминание и грохочущий шум…Запах грозы и порыв ветра…

Сильный ветер… Тучи застилают звезды…

Яркая вилка пронзает разбитое дерево справа от меня,превращая его в пламя… Ощущение зуда… Запах озона… Слой воды на мне… Ряд огнейслева от меня…

Лязг по уличной мостовой… Приближается странная машина…Цилиндрическая, пыхтящая… Мы избегаем друг друга… Меня преследует крик… Восвещенном окне лицо ребенка… Лязг… Плеск… Фасады магазинов и домов… Начинаетсядождь, замирает, исчезает… Подымается туман, задерживается, густеет,пронизывается жемчужинами растущего света слева от меня…

Местность смягчается, становится красной… Свет в туманноймгле делается ярче… Новый ветер сзади, потепление… Воздух разламывается…

Бледно-лиловое небо… Оранжевое солнце несется к полудню…

Содрогание! Вещь не мной созданная, совершеннонепредвиденная… Земля под ногами двигается, но дело не только в этом.

Новое небо, новое солнце, ржавая пустыня, где я только чтооказался все они расширяются и сжимаются, тают и возвращаются. Доносится звуктреска, и при каждом таянии мы со Звездой оказываемся в одиночестве, средибелого ничто — персонажи без декораций.