Наконец, на существующей только в воображении поляне появился молодой мужчина с белоснежными волосами, убранными в хвост. Мужчина не был человеком, о чем свидетельствовали его голубые звериные глаза с вертикальным зрачком и узоры белой чешуи на золотисто-коричневой коже лица. Позади виднелся нервно выстукивающий барабанную дробь по земле белоснежный хвост с острым листовидным костяным наконечником. Мужчина снял с руки перчатку, обнажив покрытую белоснежной чешуей когтистую руку, по поверхности которой змеились сотни рунических значков. Он напряг свои ментальные способности, попытавшись стереть из своего псевдо-мира эти татуировки, но у него ничего не вышло.

— Даже здесь я не могу от них избавиться, — злобно прошипел убийца, демонстрируя острые змеиные клыки.

Когда-то эти руны нанесли на его тело, чтобы с помощью получившейся магической формации контролировать его мысли и действия. Позднее тот, кто его контролировал, отключил действие формации, освободив его из вынужденного рабства, однако сама руническая формация оказалась настолько въедливой, что осталась в душе даже после того, как его тело умерло. Впрочем, за годы жизни с этим «украшением», покрывавшим все тело, кроме лица и частично шеи, Зиргрин успел свыкнуться с заклинанием подчинения, так что довольно быстро плюнул на попытки стереть его из своего иллюзорного мирка.

Вернув себе некое подобие облика разумного существа, он заново оценил свои действия в роли меча, после чего рухнул на стул, обхватив голову руками. Как он докатился до этого? Зиргрин хотел вернуться в нормальную жизнь, но не мог, потому что не ответил на зов перерождения! И что дальше? Ему на самом деле придется стать чьим-то мечом? Как унизительно. Вот только внутри груди горел огонь бесконечного желания. Уйдя в свой ментальный мирок, бывший убийца не перестал быть тем, кем стал, вселившись в меч. Ранее он мог отвлечься от этого чувства, строя внутри себя это место, но теперь инстинкты меча вновь захлестывали его разум, требуя горячей крови и смертей.

— Проклятье… Это действительно проклятье…

Поклявшись ежедневно приходить в свой внутренний мир, чтобы вспомнить, что такое эмоции смертного, Зиргрин нехотя вернулся в реальность, где его в очередной раз пытался вытащить за рукоять какой-то неопрятного вида мужик.

Жажда крови была настолько сильной, что одушевленный меч едва не позволил этому мужику вытащить его из колонны. Хотя бы одно убийство… С трудом подавив усилием воли это желание, он остался безучастно наблюдать за происходящим в надежде, что появится достойный кандидат.

Год проходил за годом. Каждый день для Зиргрина напоминал адскую пытку. Жажда крови и убийства буквально сводила его с ума, но он продолжал держаться, не торопясь выбрать себе хозяина. Все, кто приходил, его в той или иной мере не устраивали. Зиргрин даже задумался, не снизить ли свои требования, но все же так и не снизил. Постепенно свыкнувшись с постоянной тягой к убийству, Зиргрин даже решил, что так и не найдет для себя подходящего носителя. Ведь рано или поздно зов перерождения повторится. Ему просто нужно было подождать.

Однажды до деревни дошли слухи о войне. Альзард, которому принадлежала деревня, был частично оккупирован соседним Хальмином. Лорд города Затона оказался предателем, добровольно перейдя под руку хальминского короля в обмен на лучшие перспективы. Предатель получил надел земли в Хальмине и титул графа, а в городе Затон появился новый лорд. Слухи ходили один страшнее другого, но фактически для самой деревни мало что изменилось. Простых рабочих мало кто трогал, только и разницы — сборщики налога приходить стали не с запада, а с востока. Сильно постаревший староста Вешан без раздумий присягнул новой власти, тем самым сохранив покой отдаленной деревни.

Меч с душой в защитной колонне заинтересовал власти Хальмина. Потекла еще одна волна жаждущих заполучить себе клинок, только теперь из другого государства. Зиргрину, по большей части, было все равно, из какой страны окажется разумный, если бы он только ему подошел. Но все оставалось, как и раньше. До тех пор, пока со стороны Альзарда, где все еще происходили сражения, не прибыл десяток хорошо обученных солдат, сопровождавших три десятка симпатичных мальчиков и девочек в рабских ошейниках. И вот тут Зиргрин напрягся. Один из мальчишек-рабов ему подходил, словно рука для перчатки. Он был идеален еще и в том, что мальчишке было всего лет десять-одиннадцать. У него были неплохие зачатки магического дара воздуха и ментальной магии. Что же касалось личности… Черт возьми, он сам воспитает себе носителя! Он лично воспитает убийцу, достойного использовать его в качестве оружия!

Когда солдаты ввели рабов в деревню, Зиргрин стал внимательно изучать происходящее, раздумывая, как ему получить того светловолосого курчавого мальчишку с лицом, напоминающим ангелов. Из разговоров между солдатами удалось выяснить, что не так давно был взят еще один альзардский город. Солдаты были частью личной гвардии герцога Раденского, родного брата короля Хальмина, Вирана девятого. Пользуясь свои высочайшим положением, герцог направил людей на передовую с наказом забрать самых красивых мальчиков и девочек до того, как их заполучит солдатня. Герцог был известным любителем юной красоты. У него даже имелся гарем, в котором содержались исключительно дети до шестнадцати лет. Мальчик это был, или девочка — герцога не волновало. Главное, чтобы внешность соответствовала его вкусам. Ребенок, на которого положил глаз Зиргрин, обладал действительно потрясающей внешностью. Конечно, одушевленный меч знал это лишь со слов сопровождавших рабов солдат, так как сам он мог видеть лишь удивительно гармоничные потоки энергии в теле мальчишки. Звали его Наиль, он был родом из захваченного города Меграма и считался жемчужиной среди остальных рабов. Чтобы, не дай боги, не повредить подарок герцога, с Наилем обращались, словно он был принцессой. Ради этого ребенка гвардейцы вырезали всю его семью, включая его отца-чиновника, умеющего читать и писать, что считалось ценным ремеслом. Как правило, таких людей не трогали даже во время перехода города от одной стороны к другой. Но отцу Наиля не повезло. «Искатели сокровищ», как назывались отряды герцогской гвардии, направленные на поиски красивых детей, не заботились тем, грамотный перед ними человек, или нет. Из всех родных Наиля выжила только его старшая сестренка, Иса. Ее пощадили не ради внешности, а из-за крайне редкого дара целительства, которым обладала девочка.

Глаза Наиля горели безудержной ненавистью и жаждой мести, но он ничего не мог сделать. Рабский ошейник на горле контролировал каждое его движение. Все, что он мог — это пытаться утешить сестру, не прекращавшую рыдать от горя. Мальчик старался приободрить сестру, но он совершенно не понимал,