Государство, воплощаемое личностью царя, было для них вопросом веры, частью их религии. Царь являлся отпрыском богов, да он и сам был богом, и ему подобали почести и повиновение. Царь и государство были, так же как боги и религия вообще, вне всякой критики и вне всякого контроля, не было ничего превыше их. Интересы местных жителей ограничивались домашней жизнью и исполнением обязанностей по отношению к богам и государству. В действительности и государство и боги мало что давали жителям, а требовали очень многого. Если требования становились непомерными и жизнь какой-либо группы делалась невыносимой, та прибегала к средствам пассивного сопротивления и прекращала работу. В основе таких забастовок лежало желание предоставить решение возникшего конфликта божьему суду, который осуществлялся следующим образом. Забастовщики покидали места своего жительства и находили укрытие в каком-нибудь святилище. Здесь они, недовольные, сидели без дела и ждали, пока снова не восторжествует справедливость или пока их силой не заставят вернуться на работу. Такие забастовки назывались άναχωρέσεις, т. е. «отделение». То, что государственная власть в эпоху Птолемеев была представлена македонскими переселенцами, а позднее другими иноземцами — римскими императорами, для местных уроженцев не играло существенной роли, до тех пор пока правители оказывали подобающие знаки почтения египетским божествам и пока боги, вещавшие устами жрецов, признавали их законными властителями Египта. А жрецы были достаточно умны, чтобы понимать: власть, которая опирается на войско, состоящее из отличных профессиональных военных, да к тому же располагает большими денежными средствами, заслуживает признания, даже если от нее можно было ожидать так же мало, как раньше — от власти римских правителей.

Коренное население было и богатым и бедным, одни были сообразительны, другие — простоваты или глупы. Более ценные элементы населения, разумеется, старались улучшить свое положение и подняться по социальной лестнице. Единственно возможной для них была карьера жреца или государственного чиновника, но проникнуть в эти круги было непросто. Жречество не составляло в Египте замкнутой касты, однако в него входили представители только одной, достаточно закрытой группы семейств, которые отнюдь не были склонны принимать в свои ряды чужаков. Так было и при фараонах, и в эпоху Птолемеев, и в период римского владычества. Но с тех пор как при господстве римлян жреческий пост стали понимать как литургию (λειτουργία) и он стал доступен для каждого, кто имел достаточно денег, он начал утрачивать свою привлекательность. Каждый коренной житель Египта, располагавший достаточными средствами и получивший необходимое образование, мог теперь, если хотел, поменять свое положение крестьянина или рабочего на положение жреца, однако новое место оказывалось ничуть не лучше старого.

Труднее было войти в чиновное сословие, в круг помощников царя. Во времена, предшествовавшие иноземному владычеству, такой переход был сравнительно просто осуществимым. Тот, кто получал хорошее воспитание, умел читать и писать, был знаком с официальным письменным стилем и устройством сложной государственной машины, имел возможность стать чиновником и подняться до высоких должностей.[37] Но с тех пор как царями стали уже не египтяне, а официальным языком был признан греческий, ситуация изменилась. Македонские цари пришли в Египет не одни, вместе с ними явилась и мощная чужеземная армия греческих или эллинизированных наемников, а кроме того, целая орда таких же охотников за удачей — умных, предприимчивых людей, которые видели в Египте чрезвычайно подходящее поле деятельности, где можно применить свою ловкость и приобрести состояние. Птолемеи были связаны с этими греками нерасторжимыми узами. Египтяне, с их жизненным укладом, религией и ограниченным кругозором, не находили у греков никакого понимания или симпатии. Для греков египтянин оставался варваром (конечно, в нашем, современном смысле этого слова), человеком, который не причастен культуре. Еще в III в. по Р. X. один египетский грек писал своим «братьям»: «Может быть, вы, братья, считаете меня варваром или некультурным египтянином…».[38]

Греки в Египте чувствовали себя хозяевами и господами, им не приходило в голову хоть как-то поделиться с коренным населением правами, которые они, греки, захватили в ходе завоеваний и силой закрепили за собой. Попытка со стороны царей претворить в жизнь какую-либо идею в таком роде была бы расценена греческим населением как предательство, преступление, нарушение их священных прав. Эти представления разделяли, конечно же, и Птолемеи, как позднее разделяли их и римские цезари. Птолемеи относились к Египту как к своей личной собственности, которая досталась им ценой завоеваний. Египет был для них «домом» (οίκος) или принадлежащим им поместьем. Местные жители были их подданными, задачей которых было содержать «дом» своим трудом и различными платежами. Греки, в свою очередь, были людьми царской свиты, с царями их связывали общее происхождение и культура. Поэтому естественно, что цари поручили им управление своим «домом» и не желали когда-либо допустить египтян к высоким должностям в государственном управлении. Правда, позднее, после того как из-за слабости правителей начались волнения среди египтян, Птолемеи попытались найти опору в египетском войске и жречестве, чтобы с их помощью противостоять политическим устремлениям греческой армии и греческого населения. Но они никогда не заходили так далеко, чтобы отождествлять себя с египтянами и выступать как истинно египетские цари, как фараоны.

Итак, доступ к ведущим должностям в управлении государством Птолемеев для египтян был закрыт, кроме разве что случаев полностью эллинизированных и растворившихся в греческом населении индивидов, т. е. случаев, которые и были и остались исключениями, что вполне понятно. В соответствии с таким положением дел управленце Египтом, не считая низших должностей писцов или полицейских, принадлежало грекам. Греческими были окружение царя и его двор, греки управляли иоменами, т. е. округами страны, χώρα, и они же становились начальниками полицейских подразделений, судьями, ведущими инженерами, всевозможными надсмотрщиками, руководителями государственных фабрик, контролерами в торговле и промышленности и т. д. Большей частью греки же получали привилегию по сбору налогов, будь то в качестве чиновников или сборщиков налогов, и под защитой царя и при его поддержке они сосредоточили в своих руках расширявшуюся внешнюю торговлю Египта.