Она оказалась права, через несколько минут Никифоровдействительно присоединился к нам, заспанным он не выглядел.

В продолжение следующих нескольких часов все держалисьвместе, ничего заслуживающего внима­ния не происходило. Солнце потихонькуклонилось к западу, а мы начали собираться. На яхте нас уже ждали. ТамараИвановна отдыхала на палубе, оба мачо сидели тут же и резались в карты.

– Ну что, отчаливаем? – обратился к нам Петр. Мынедружно ответили:

– Да.

– Ужин готов, – сообщила Тамара Ивановна,поднимаясь. – Через десять минут подам.

– Давайте через полчаса, надо немного привес­ти себя впорядок, – предложила Вера. Все согласи­лись и разбрелись по каютам.

Вода шла еле-еле, должно быть, все по моему примеруотправились в душ. Я чертыхнулась и на­кинула полотенце. Яхту качнуло, и я,оставляя мок­рые следы, прошла к постели, выглянула в окно – мы успели отойтиот берега на приличное расстоя­ние.

Стол накрыли на палубе, и это всех порадовало, после заходасолнца здесь было прохладно и сидеть в кают-компании не хотелось. Лера куталасьв пла­ток и зябко ежилась.

– Кажется, перегрелась на солнце, – пояснила она.

– Я тебе говорил, надо быть осторожной. Тебе вообщевредно загорать, – сказал Лапшин.

– Мне все вредно, – отмахнулась Лера. Впро­чем,особого напряжения между ними не чувствова­лось, если что-то и было, то хватилонескольких ми­нут наедине, чтобы все разрешить.

Ужин растянулся. Зажгли фонарики, один из мачо работал заофицианта, Тамара Ивановна на не­которое время присоединилась к нам, потомушла. Наконец посуду убрали, стол унесли. На ящике, при­способленном под бар,стояли бутылки, каждый наливал что хотел. Общество разбилось на группки, мы сПетром и Райзманом, Верочка с Лерой, Лапшин с Никифоровым развлекали Анну. Онавыпила лишнего, пару раз порывалась показать стриптиз, но отклика в сердцахмужчин не нашла. Лапшин перебрался к жене, и Павел по его примеру к Вероч­ке.Анна почувствовала себя не у дел и принялась приставать ко мне. Говорить спьяной бабой – пус­тая трата времени, а скандалить – трата нервов, поэтому, вочередной раз отправляясь за мартини, я легонько задвинула ей локтем, и она, судобствами устроившись в шезлонге, ненадолго затихла, а когда обреласпособность говорить, стала гораздо осмотрительнее. Правда, один раз злобнопрошипела не­впопад:

– Он все равно на мне женится, слышишь, ты…

– Очень рада за тебя, – кивнула я.

– Не смей мне тыкать! – заорала она.

– Уймись, – шикнула на нее Вера, – напилась,так веди себя прилично. Не обращай на нее внима­ния, – обратилась она комне.

– Пожалуй, я пойду спать, – кивнула я, решив непортить людям вечер, раз уж я действовала на Го­рину, как красная тряпка набыка.

– Если и надо кому-то отправиться спать, так отнюдь нетебе, – влез Райзман, хотя я в его помо­щи совершенно не нуждалась.

– Девочки, девочки, давайте жить дружно, – призвалк порядку Никифоров, протягивая нам по бокалу.

– А знаешь, я приглашу тебя на нашу свадь­бу, –сообщила Анна и истерично захохотала. Ее поведение, а главное – ее словавызвали у меня интерес, но выяснять, что к чему, при посторонних я не стала,решив оставить это на потом.

– Наверное, в самом деле пора расходиться, –поднимаясь, сказала Лера, я последовала ее приме­ру. За мной встали Райзман иПетр.

– Идите, – махнула рукой Анна, – лижите этойстерве пятки, а меня увольте.

– Ты ведешь себя как идиотка, – не выдержала Вера.

– А ты вообще заткнись. Знаю я тебя как облуп­ленную.Чего ты из себя строишь?

– Ну, хватит. Замолчи, или вылью на тебя ведро воды,чтобы протрезвела.

– Идемте, – позвал Райзман.

– И что, все уходят? – захныкала Анна. – Ос­тавитеженщину умирать от тоски?

Мы направились к трапу, Лапшин замешкался.

– Ты идешь? – спросила Лера, он неохотнопоследовал за ней, с Анной остались Вера и Ники­форов.

– Налей мне еще, – услышала я ее голос, ужеспускаясь.

– Чтобы я еще хоть раз взяла тебя с собой, –выговаривала ей Верочка.

– Ерунда, скоро они все будут бегать передо мной назадних лапах, а этой стерве…

Остальное я не расслышала, мы спустились вниз.

– Спокойной ночи, – пожелала я, распахнув дверьсвоей каюты. Прошла в душ, слыша, как за тонкой перегородкой возится Петр. Ончто-то уронил, чертыхнулся. На сей раз душ работал исправно, я облачилась впижаму и легла. Не успела закрыть глаза, как рядом скрипнула дверь и ко мнепостучали, я была уверена, что это Райзман, и открывать не собиралась.

– Ольга, – позвал из-за двери Петр, – ОльгаСергеевна.

Пришлось подняться. Он вошел, испытывая не­ловкость, сестьон мог лишь на мою постель и ос­тался стоять.

– Я должен извиниться, – сказал он, кашля­нув.

– Ерунда.

– Анна… она… неплохой человек, не знаю, что на неенашло.

– В любом случае вам за нее извиняться ни к чему.Считайте, что я уже обо всем забыла.

– Спасибо. То есть я хотел сказать… знаете, у менястранное чувство, точно что-то должно про­изойти. Недоброе.

Я мысленно вздохнула. У парня ночные страхи, боюсь, этонадолго. Но так как предполагалось, что я здесь как раз для того, чтобы его отних избавить, я предложила:

– Садитесь и рассказывайте.

– Нет, нет, спасибо. Собственно, нечего расска­зывать,просто предчувствие. У вас так не бывает?

– Бывает, конечно. Скажите, Петр Викентьевич, – ясама не заметила, как мы вновь перешли на “вы”, похоже, и он не обратил на этовнимания, – предчувствие касается кого-то из ваших друзей?

– В каком смысле? – испугался он.

– В смысле, вы кого-то подозреваете в злом умысле?

– Я? Что вы… Они все приличные люди, я дав­но их знаю,а потом… при чем здесь они, господь с вами…

– Но предчувствие все же присутствует, – на­помнилая. Он растерянно огляделся.

– Наверное, я сам себя пугаю. Пойду спать. Еще разизвините.