Учитель удивленно взглянул на нее:

— Вы серьезно? Они же подростки.

— Что за вечеринка была в пятницу?

— Костюмы, музыка, привидения и тыква.

— У нее есть парень?

— Спросите Лизу.

— Я спрашиваю вас.

Рама как будто смутился:

— Учителям лучше держаться в стороне от таких вещей.

Лунд выглянула в коридор, остановила первую попавшуюся ей на глаза школьницу и задала ей несколько вопросов, пока не узнала, что хотела. Потом вернулась к учителю.

— Оливер Шандорф, он сейчас здесь?

— Нет.

— Вы знали, что Оливер был приятелем Нанны?

— Я уже сказал, что предпочитаю в это не вмешиваться.

Она ждала.

— Я их учитель. Не опекун и не родитель.

Лунд посмотрела на часы. Расспросы длились уже более трех часов, а они почти ничего не узнали. Никто ничего не узнал, и в том числе Майер, прочесывающий вместе с поисковой группой леса и поля вокруг аэропорта.

— Черт.

— Простите, — сказал учитель.

— Это я не вам.

А себе, закончила она мысленно фразу. Она ведь могла все это узнать у Пернилле за пару минут, если бы постаралась. Почему так получается, что лучшие вопросы приходят в голову только тогда, когда у нее уже что-то есть — люди, улики, факты?

Двести тридцать пять трехэтажных домов составляли микрорайон под названием Хумлебю в четырех кварталах от дома Бирк-Ларсена. Цвета сланца и ружейной стали, они были построены в девятнадцатом веке для рабочих близлежащей верфи. Потом дома попали в руки пивоваров, разбогатевших в период процветания пивоварни «Карлсберг». Теперь эти дома появлялись на рынке очень редко, за ними охотились, даже несмотря на то, что большинству из них требовалась дорогая реставрация. Тайс Бирк-Ларсен купил самый дешевый дом из всех, что смог найти. В нем уже побывали бездомные, оставив после себя груды мусора, замызганные матрасы и дешевую мебель. Требовалось вычистить дом, многое нужно было отремонтировать. Большую часть работ он собирался сделать сам, ничего не говоря Пернилле, держа все в тайне до тех пор, пока не настанет время переезжать из крохотной квартирки над гаражом.

Вагн Скербек помогал. Они дружили с юности, вместе прошли огонь и воду, в том числе несколько судов. Для Бирк-Ларсена Вагн стал почти что младшим братом, дядей его детей, старейшим работником его фирмы. Надежный, преданный, он очень любил Антона и Эмиля. Он был холост, и казалось, вся его жизнь проходила у них на виду и другой просто не существовало.

— Тебя ищет Пернилле, — сказал Скербек, пряча в карман телефон.

— Она не должна знать об этом месте. Я же просил тебя. Ни слова, пока я не скажу.

— Она всех обзванивает, спрашивает, где ты.

Вдоль наружных стен дома стояли строительные леса, окна затягивала пленка. Бирк-Ларсен платил своим людям за разгрузку напольных досок, водопроводных труб и кровли, предварительно взяв с каждого обещание молчать при жене о доме в Хумлебю.

— У мальчиков будет по отдельной комнате, — сказал он, глядя на серый каменный дом. — А вон то окно, на самом верху, видишь?

Скербек кивнул.

— Нанне достанется весь тот этаж, с отдельным входом. А Пернилле — новая кухня. Ну а мне… — Он засмеялся. — Мне — тишина и покой.

— Тебе это влетит в копеечку, Тайс.

Бирк-Ларсен засунул руки в карманы красного комбинезона:

— Справлюсь.

— Может, я смогу помочь.

— В смысле?

Нервный сухощавый Скербек стоял рядом и переминался с ноги на ногу больше обычного.

— Мне тут сказали, где по дешевке скидывают тридцать телевизоров. Все, что нужно, — это…

— У тебя долги? В этом дело?

— Послушай. Я уже нашел покупателей на половину… Можем войти в долю…

Бирк-Ларсен вытащил из кармана пачку денег, отсчитал несколько банкнот.

— Мне бы только погрузчик на час…

— Держи. — Он вложил деньги Скербеку в руку. — Выброси из головы всю эту дурь с телевизорами. Мы уже не пацаны, Вагн, чтобы контрабандой промышлять. У меня семья. Своя фирма. — (Скербек взял деньги.) — А ты — часть и того и другого. И всегда будешь.

Скербек смотрел на купюры. Бирк-Ларсен в который раз поморщился при виде дурацкой серебряной цепи на шее приятеля.

— Подумай, каково будет мальчикам навещать дядю Вагна в тюрьме?

— Слушай, я бы и сам… — начал Скербек.

Тайс Бирк-Ларсен не слушал — по улице к ним мчалась на велосипеде «Христиания» Пернилле, так, что ярко-красный короб подпрыгивал на брусчатке.

Он сразу забыл и о секретной покупке дома, и о ремонте, и о том, что надо где-то искать деньги. Вид у Пернилле был ужасный.

Она соскочила с велосипеда, подбежала к нему, вцепилась в отвороты кожаной куртки.

— Нанна пропала. — Бледная, перепуганная, она едва дышала. — Полиция нашла твою карточку из видеопроката где-то возле аэропорта. И там еще была… — Она поднесла руку ко рту. Глаза налились слезами.

— Что?

— Ее блузка. Розовая, с цветочками.

— Да в таких полгорода ходит.

Она качнула головой:

— А твоя карточка?

— С Лизой они говорили?

Вагн Скербек стоял рядом и слушал. Она повернулась к нему и попросила:

— Пожалуйста, Вагн.

— Чем я могу помочь?

Бирк-Ларсен молча посмотрел на него, и Вагн отошел.

— А тот гаденыш из ее класса?

— Она давно порвала с Оливером.

На его скулах вспыхнули красные пятна.

— Полиция с ним говорила?

Глубоко вздохнув, она сказала:

— Я не знаю.

Он вынул ключи из кармана, крикнул Вагну:

— Отвези Пернилле домой. И велосипед. — И, подумав, спросил жену: — Почему ты не приехала на машине?

— Они не разрешили мне сесть за руль. Сказали, что я не смогу вести.

Тайс Бирк-Ларсен обхватил жену кольцом крепких рук, прижал к себе, поцеловал, погладил по щеке и сказал, глядя ей в глаза:

— С Нанной все в порядке. Я найду ее. Возвращайся домой и жди нас.

Потом он забрался в фургон и уехал.

— Я отвезу тебя к бабушке. У тебя есть ключи?

Хорошая погода так и не вернулась, день заканчивался туманом и моросью. Лунд ехала в Эстербро, ее двенадцатилетний сын Марк сидел рядом на пассажирском сиденье.

— Значит, мы не летим в Швецию?