Рони подозрительно злился. Почему? Тут до меня дошло, что мой жених, скорее всего его наставник, так как родственником он быть не может, с чего бы, и однокурсником тоже.

— А этот, Иеронимус, твой наставник, Рони? — уточнила я, покраснев. — Тогда не будем о нем говорить никогда и все.

— Да… не стоит про него и упоминать, про мужеложца поганого, — радостно хихикая, покивал, король. — Че удумал! Младенцев на завтрак есть!

— Заткнись, твое величество, — прошипел Рони, запустив в короля тяжелой подушкой. — Итак, тошнехонько!

— Бывает! С похмелья! — с жаром посочувствовал король и промурлыкал. — Теперь без вариантов, Рони, ты заступаешься перед канцлером за меня, я молчу о твоем, ммм, близком знакомстве с Иеронимусом.

— Ты знаешь Иеронимуса?! Рони! — я почувствовала, что мне хочется придушить противного жениха, посмевшего дотронуться до моего Рони.

Странно, вроде, я и не люблю хитрого вербовщика, но ревную, будь здоров! А стоит взглянуть на его губы, начинаю таять и мечтать, как он поцелует меня, как коснется языком между бедер и… мои щеки запылали от одной стыдной мысли об этом.

— Так как? Согласен? — король цвел такой улыбкой, что было ясно, он прищемил Рони все лишнее болтающееся.

— Да, да, да! — рявкнул вербовщик студиозов и беспомощно взглянул на меня. — Иди, твое величество, нам еще надо поговорить с Таэль, — буркнул он. — Полчасика тебя не устроит.

— Да хоть два часика, — хихикнул король, окинув нас сальным взглядом.

Я не собиралась разговаривать с Рони, стоило захлопнуться двери за королем, как я закрыла рот пытавшегося что-то рассказать парня глубоким, сладостным поцелуем.

Замок на двери мы закрывали уже в четыре руки, то есть в две, конечно, обнимаясь то правой, то левой, и нащупывая задвижку то левой, то правой.

Вмиг я оказалась без платья, чулок и штанишек на коленях Рони, подумала, что нехорошо так себя вести с едва знакомым парнем, но задавила надоедливые мысли, целоваться с ним было так приятно, а с женихом, наверняка, будет противно. Рубашку я с него стянула, уже не думая ни о чем, кроме поцелуев, и только взялась за застежку на поясе штанов, как он спросил:

— Почему тебе не нравится, когда тебя называют куклой?

— А тебе бы понравилось?! — прорычала я злобно.

— Нет, но меня так и не называл никто, — улыбнулся он. — В голову не приходило никому дать мне такое прозвище.

— И в этом нет твоей заслуги, согласись! — рявкнула я, — расстегивая пояс на его штанах и рывком снимая их с него.

— Э… — напрягся противный некромант.

Сразу стало понятно, почему он чувствовал себя неловко, я осторожно коснулась пальцами его твердого члена, порадовавшись растерянному лицу некроманта. Кажется, кого-то предавало собственное тело, и вместо разговора его же подстерегало наслаждение. Документ, который я добывала таким способом в прошлый раз, был сожжен, но мне хотелось еще раз почувствовать свою власть, да ладно, просто понравилось.

— Какой хорошенький! — начала я издалека.

Рони посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

— Ну, он, правда, симпатичный, — я ласкала член губами и пальцами. — Нежный такой и твердый… — я сжала его в руке.

Рони застонал, потом прикусил нижнюю губу, но успел просунуть ладонь между моих бедер, и мы уже вместе, прижавшись друг к другу, будто взлетели на гребень волны, чтобы поймать брызги неожиданно мощного фейерверка.

— Хорошо, — прошипела я, целуя его шею, ключицы, а потом и губы.

Он тоже нашел себе занятие по душе: целовал меня и шептал какие-то смешные глупости, но мне нравилось. Все-таки было замечательно смотреть, как красивый любовник вот так целует между грудей, словно ненароком прихватывает губами соски, а потом ласкает языком губы, а растрепанными кудрями щекочет мою шею, касается горячим языком пупка, снова возвращается, чтобы поцеловать завитки локонов на шее. Мне нравилось все: его прикосновения, дыхание на моей коже, легкие пальцы, словно крылья бабочек, его странный цветочный запах, аромат влажных атласных лепестков сирени. Я испытывала нежность и все то же томительное ощущения надвигающегося наслаждения. Когда его пальцы погладили меня между бедер, а потом терли, щекотали и заставляли тянуться за ним, я почувствовала наслаждение в каждой клеточке моего тела, а не только между ног.

Он был искусен в любовной игре, в умении доставить блаженство, он был красив, но я не любила его, и вряд ли когда-нибудь смогла бы полюбить, а целовать его, чувствовать его ласки, было приятно, очень.

— О чем ты хотел поговорить, — выдохнула я, когда во мне отзвучали залпы второго фейерверка, намного сильнее первого.

От нежности к Рони у меня было щекотно в животе, будто там летали маленькие мотыльки с прозрачными крылышками.

— Мне надо отвезти короля во дворец, там переговорить с канцлером, вернусь только вечером. Я хотел попросить тебя не драться. Я заметил, что тебе нравится задирать парней, но король — не самый сильный противник в столице, здесь полно магов-наемников, настоящих матерых убийц, я боюсь, что ты наткнешься на такого, с которым не сможешь сладить. Дай слово никого не задирать и не вызывать на дуэль. Дашь слово? — Рони уставился мне в глаза.

— Э… — только и выдавила я.

Просить меня не драться — останавливать водопад, поворачивать реку вспять, приказывать морю забыть о приливе и отливе.

— Кстати, где твой меч? Ведь боевым магам выдают именные? Что с ним случилось? — Рони усиленно делал вид, что я согласилась на его идиотское предложение.

— Случились экзамены, — облизала я губы.

— И? — уточнил он.

— Выпускные, — продолжала я. — Сломали мне меч, точнее сказать, разрубили в последнем поединке.

— Да? — Рони похлопал глазами, потянулся поцеловать меня.

На этот раз он скользнул между моих бедер и прошелся там языком так, что я расхотела сегодня вообще вылезать из постели. И опять звезды в глазах и сильный аромат сирени, заполняющий все вокруг, сделали жизнь волшебной.

— Как чудесно-о-о… — протянула я, потягиваясь и изгибаясь в постели.

Когда мой любовник выбрался из-под одеяла, растрепанный, разрумянившийся и милый, когда я целовала его благодарно и нежно в дверь стукнули раз, другой, а потом тонкие створки лопнули под чьим-то нетерпеливым сапогом.

— Проверяем все гостиницы! Ищем некую девицу, сбежавшую из дома, Таэль Эвернийскую! — рявкнул стражник и открыл рот, увидев, как с моего плеча соскальзывает одеяло, а Рони, бешено глядя на стражника, завертывает меня, словно младенца в кулек, и прикрывает своим голым телом.

— Простите, мастер, мы не смеем вам мешать, — прошептал стражник и испарился.

— Я тебе снял отличную комнату, ключ на столе, ступай в свой номер и не выходи из него, тебя ищут, — Рони мгновенно оделся. — Мне пора, твой фамильяр присмотрит за тобой.