– Спасибо, Женя, – тепло произнес Соловьев. –Я очень благодарен вам за то, что вы пришли. И с удовольствием пью за вашислова.

– Пойдемте поближе к столу, – шепнула Настясоседу. – Они там ведут производственное совещание, нам с вами этонеинтересно, а на столе масса всяких вкусных вещей. Ну их, с их деловымиразговорами.

Женя покорно поплелся следом за ней к дивану, куда Настяусадила его почти насильно. Было видно, что ему не по себе и хочется уйти.

– Вы давно здесь живете? – спросила она,накладывая в его тарелку разные закуски.

– С самого начала, как застроились. Я один из первыхвъезжал. Почти одновременно с Володей.

Странно, подумала Настя. Так давно живут рядом, а онстесняется лишний шаг сделать, лишнее слово сказать. Как будто первый деньзнаком с Соловьевым. И вообще непонятно, как такой неловкий и застенчивыйчеловечек может в наших условиях оказаться владельцем дорогого престижногокоттеджа. Чтобы заработать такие бешеные деньги, нужно быть акулой, нахрапистойи клыкастой. А он?

– Чем вы занимаетесь, Женя? Или с моей сторонынеприлично об этом спрашивать?

Он смутился еще больше.

– Ничем, в сущности. Детей воспитываю, хозяйство веду.У меня жена бизнесом занимается. А я так… Дома сижу, одним словом.

Она вспомнила. Якимовы. Коттедж номер 12. Жена – генеральныйдиректор крупной фирмы, торговля мебелью, сантехникой, отделочными материалами,ремонт квартир и офисов. Муж нигде не работает. Вот, значит, как это выглядитна самом деле. Читая документы и раскладывая их по конвертам, приклеенным настене под схемой «Мечты», Настя представляла себе эту семью совсем иначе.Деловая хваткая дама средних лет, не очень привлекательная, купила себекрасивого сексуального мужа, позволяя ему сидеть на своей шее не работая. Аоказалось, что они просто поменялись ролями. Она зарабатывает деньги, онзанимается домом и детьми. Что ж, может, это и правильно.

– Сколько у вас детишек?

– Трое.

– Ого! Ваша работа, пожалуй, потруднее многих других.

– Справляюсь. – Он робко улыбнулся. – От женынареканий нет.

Ей удалось втянуть его в разговор о жителях коттеджей. Вотличие от Соловьева, который жил замкнуто и практически ни с кем не общался,Женя Якимов был хорошо знаком почти со всеми, потому что целые дни проводилздесь. С ним частенько оставляли детей, если родителям нужно было отлучиться, ивсегда звали на помощь, если где-то что-то ломалось и выходило из строя.

Настя работала, с милой улыбкой задавая заранее продуманныевопросы, бросая короткие, ничего не значащие реплики, в ответ на которые соседЖеня начинал рассказывать то, что ей хотелось услышать. Ничего нельзя былозаписывать и желательно было ни о чем не переспрашивать и не уточнять, беседадолжна выглядеть непринужденно, а Настиного интереса к каждому слову Якимованикоим образом нельзя было демонстрировать. Она впитывала в себя как губкакаждое слово усатого «запорожца», каждую реплику, каждое вскользь сказанноемеждометие, при этом делая вид, что лениво поедает многочисленные закуски ислушает вполуха. То и дело она ловила на себе недоумевающий взгляд Соловьева.Ведь она приехала к нему, именно к нему, а не к застолью и не к его гостям.Почему же она так легко смирилась с тем, что он не уделяет ей никакоговнимания, что им всецело завладели трое деловых респектабельных мужчин, а онавынуждена довольствоваться обществом соседа, которого видит в первый раз икоторого сам Соловьев почти не знает? Так могла бы себя повести ТА НастяКаменская, которую он знал много лет назад, влюбленная до беспамятства девочка,забывшая о самолюбии и гордости. А нынешняя Анастасия, не моргнув глазомобсуждающая с ним свои прошлые чувства, готовая под микроскопом рассматриватьчувства сегодняшние и не испытывающая при этом ни малейшего смущения, вряд листала бы мириться с тем, что ей не нравится. Что же, выходит, ее все этоустраивает?

Соловьев поглядывал на нее все чаще, то и дело отвлекаясь оттого предмета, который пытались обсудить с ним издатели. Вслед за ним началоборачиваться на Настю и крупный высокий мужчина с добродушным симпатичным лицом– главный редактор «Шерхана» Семен Воронец. Первый этап пройден благополучно,отметила она про себя. Все наконец начали понимать, что я имею право наприватную беседу с хозяином. За дело, Настасья!

Она медленно поднялась с мягкого, обитого светло-кофейнойкожей дивана и неторопливо подошла к Соловьеву.

– Ну что, гений восточной словесности? –насмешливо спросила она. – Не пора ли уделить даме несколько минут? Темболее что дама скоро поедет домой.

– О, прошу прощения, – рассыпался в извинениях невысокийбородатый Есипов. – Мы совсем замучили Володю деловыми разговорами. Какжаль, что вам нужно уезжать так рано.

– Да? – невинно удивилась она. – А почему вамжаль? Вы что, собирались поухаживать за мной?

Она выразительно посмотрела на Есипова сверху вниз – он былпочти на голову ниже ее ростом.

– Ну что вы, я бы не рискнул, – быстро нашелсяКирилл. – А вот Семен, по-моему, очень даже настроен поухаживать за вами.Вы обратили внимание, как он на вас все время поглядывает?

Ясно. Ее хотят переключить на этого редактора с улыбчивымлицом. Сейчас он кинется изо всех сил за ней ухаживать, постарается подпоить ипоказать Соловьеву не в самом лучшем свете, после чего ее увезут отсюда вполной уверенности, что хозяин потерял к ней всякий интерес. Схема примитивная,рассчитанная на дураков, но тем не менее всегда срабатывающая. Ни один мужчинане потерпит, чтобы его дама целовалась с другим. Какие бы объяснения при этомни приводились. Как, однако, они блюдут интересы Соловьева! Прямо три дуэньи вштанах. Откуда у них эта нелюбовь к женщинам не из своего круга? Неужели онитак привязаны с Володе и несут коллективную ответственность за его судьбу? Данет, откуда? Для «новых русских» это слишком высокие чувства, они на такое неспособны. Скорее всего дело в какой-то совершенно конкретной женщине, у которойроман с Соловьевым и чьи интересы эта троица охраняет. Может, она их близкаяподруга или даже родственница одного из них. Просто сейчас у них с Соловьевымвышла размолвка, она даже не приехала поздравить его с днем рождения, ноиздательские мальчики зорко стоят на стреме и чужих баб к своему переводчику неподпускают. А может быть, никакой размолвки и нет, просто дама временноотсутствует, уехала куда-нибудь по делам или отдыхать.

Настя решительно взялась за ручки на спинке инвалиднойколяски и, пренебрегая правилами хорошего тона, повезла Соловьева в кабинет.Плотно притворив за собой дверь, она подкатила коляску к окну, а сама уселасьна низкий широкий подоконник лицом к Владимиру.

– Давай поговорим десять минут, и я поеду.

– Так рано?

– Мне пора. Итак, Соловьев, что ты мне скажешь?Напрасно я приехала сегодня или нет?