Родилась девочка. Все говорили, что она — вылитая Сашка, амне виделись в ней бабушкины черты. Назвали ее в честь бабушки Валентиной.

Вскоре выяснилось, что на роль мужа Вовка Мальцев никак неподходит. Он не получил никакой профессии до армии и в армии тоже ничему ненаучился, кроме пьянки и мордобоя. Под давлением молодой жены он устроился наработу в автосервис, но даже я понимала, что там он был на самых последнихролях — что называется, подай-принеси. Вечерами он сидел на кухне в полосатойармейской майке, пил пиво и пел под гитару песни про сухую пустыню и просуровую мужскую дружбу. Голос был у него не противный, однако малышке, надодумать, не слишком нравился папашин репертуар, потому что она сразу же начиналаплакать. После того как маленькая Тинка, как мы ее называли, накричала грыжу,мама не выдержала и сделала Вовке выволочку. Тогда он стал уходить из дома ипеть свои песни под окном на лавочке. Там во дворе подгребали к нему разныесомнительные личности, и дело кончалось грандиозной попойкой. В пьяном видеВовка был злой и очень агрессивный, рвал на себе тельняшку и орал, как они тамв армии всех сделали и как их предали генералы. Соседи не принимали еговсерьез.

Пару раз дело кончалось милицией — Вовку забирали за драку.Однако его мать тетя Зина приходила на помощь и уговаривала потерпевшихВовкиных собутыльников забирать заявления.

Потом в автосервисе, где работал Вовка, случилось подряд несколькокраж ценных деталей. Хозяин не стал разбираться и уволил всех. Вовкапроболтался два месяца без работы, они с сестрой бесконечно скандалили из-заденег, и наконец Вовка ушел к матери. Тетя Зина пару раз приходила ругаться, ноя высматривала ее из окна кухни, и дверь на звонок мы не открывали.

Еще через полгода Вове проломили голову бутылкой в пьянойдраке, да так сильно, что после операции он потерял речь и ходил, подволакиваялевую ногу. Помню, я встретила его как-то в сумерках, чуть заикаться не начала— весь синий, спотыкается, глаза пустые, руками размахивает и мычит.

Сестру все жалели — не повезло с замужеством. Она сиделадома с Тинкой, быстро оправилась, снова похорошела и начала менять кавалеров.Мама много работала, а Тинку сестра подсовывала мне и выпроваживала нас из домагулять. Снова я, вернувшись раньше времени, находила в прихожей валявшуюсячужую обувь, из комнаты сестры слышались визги и стоны, потом выползалочередной ее приятель в трусах и пил на кухне воду из чайника. Почему-то всеони ленились даже взять стакан, так и лили в себя прямо из носика, так что мнепотом хотелось выбросить чайник в мусоропровод.

От людей ничего не скроешь, соседки сопоставили дневныевскрикивания за стенкой и количество пустых винных бутылок, выносимых Сашкой напомойку, вычислили всех ее гостей и как-то вечером показали реестрик матери.

Знаю, о чем вы думаете. Почему же я еще раньше непожаловалась матери на Сашкино поведение, не открыла ей глаза? Мама тогдажалела сестру и Тинку, что осталась без отца, надеялась, что Сашка найдет себекого-то. Без мужа жить плохо, говорила она, я подозревала, что она до сих портоскует по отцу. Так что мама, скорее всего, посчитала бы, что я простонаговариваю на сестру. А Сашка непременно присовокупила бы, что я ей простозавидую — у нее куча приятелей, а у меня ни одного знакомого парня, онакрасавица, а я — уродина, оттого и характер у меня злобный, завистливый…

Однако от соседок так просто не отвяжешься, и в конце концовмать вынуждена была принять меры. Она устроила Сашку на работу секретаршей всвою фирму, и бойкая моя сестренка тут же закрутила роман с начальником.

Тинку отдали в садик, а я вздохнула свободнее — в квартиреднем стояла восхитительная тишина, не пахло сигаретным дымом, никто неназванивал по телефону и не мешал заниматься.

Я оканчивала школу, и если были у мамы надежды, что младшаядочка выправится и станет если не красавицей, как сестра, то хотя бымиловидной, привлекательной, то к этому времени они уже угасли. Мы с сестройбыли яростно, резко непохожи, создавалось такое впечатление, что она забралавсе лучшее от родителей, а меня сделали из остатков, слепили из обмылков. Усестры — роскошная фигура с округлыми формами, я же худа, как доска, и ноги какпалки. У сестры пышная светлая грива, у меня не слишком густые тонкие волосынепонятного цвета.

Мне говорили, что у меня красивые глаза, и, пожалуй, этоединственное, что есть в моей внешности красивого. И то не всегда. Считается,что они зеленые, хотя я этого никогда не замечала.

Я, конечно, расстраивалась по поводу своей внешности, но несильно. Во-первых, такой я была всегда, то есть не вдруг облысела после болезниили покрылась коростой. Так что я привыкла к своей некрасивости.

Во-вторых, вы не поверите, но вниманием лиц противоположногопола я в школе не была обделена. И вот тут-то начались неприятности. Покабегали на каток, ездили купаться в Озерки большой компанией и готовились кконтрольным по математике, все было прекрасно. Но как только мальчишки подрослии школьные компании начали разбиваться на парочки, все и случилось.

Я не могла находиться с мальчиками рядом. Да что там, я и навечеринках старалась уклониться от медленного танца, когда двое топчутся наместе, тесно прижавшись друг к другу. Пару раз меня пытались проводить. Нокогда в подъезде Витька Малофеев вдруг прижал меня к себе и попыталсяпоцеловать, я ощутила такое отвращение и страх, что, не помня себя, оттолкнулаего и бросилась вверх по лестнице.

Все ожило, и ночью мне снова приснился забытый кошмар.Тяжело навалившееся тело мужчины, его руки у меня на горле, учащенное дыхание иэтот запах…

Сами понимаете, при таком раскладе никакого интереса кмальчикам я не испытывала. Надо сказать, они это быстро поняли и ни на чем ненастаивали — я ведь не писаная красавица.

Так что моя внешность не доставляла мне особых огорчений,поскольку привлекать ею мужчин я вовсе не собиралась. Ну, в зеркало на себясмотреть противно — так привыкнуть ко всему можно…

В нашей семье всю красоту забрала сестра. И пользовалась еювовсю.

Бурный роман с начальником закончился скандалом — кто-топозвонил его жене, та, надо полагать, устроила своему муженьку небольшой такойад в отдельно взятой трехкомнатной квартире, после чего сестру выгнали сработы. Сашке-то все это было по барабану, она только обрадовалась, что ненужно больше рано вставать и тащиться на эту каторгу, но мать оченьрассердилась, поскольку у нее испортились отношения с руководством фирмы.Поэтому она дала Сашке денег на курсы и велела приобретать профессию. Сашкадолго тянула резину и наконец выбрала курсы кассиров.

Ее с охотой взяли на работу в магазин, а через месяцповесили крупную недостачу, так что матери пришлось выплачивать, поскольку я вто время еще училась на втором курсе и денег в дом не приносила. Сейчас японимаю, как маме было тогда тяжело — старшая дочка лентяйка, младшая —дурнушка, да еще малышку посадили на шею.