– «Иран Ойл» компания шаха. Исламское государство владельцы нефти, не чужеземцы. Вы скоро будете арестованы вместе со всеми другими за великое преступление: укража иранской нефти.

– Чепуха! Мы ничего не крали! – возмутился Мак-Айвер. – Мы помогали Ирану вступить в двадцатый век! Мы прине…

– Уходите из Ирана, если хотите, – повторил народный представитель, не обращая на его слова никакого внимания. – Теперь все приказы идут от имама Хомейни, да охранит его Аллах! Он говорит, никаких посадок или взлетов без разрешения. Каждый раз один страж Хомейни летит с каждым самолетом. Понятно?

– Мы понимаем, что вы говорите, – вежливо ответил Гаваллан. – Могу я попросить дать нам это в письменном виде, потому что правительство Бахтияра может не согласиться.

Молодой человек перевел, и раздался взрыв хохота.

– Бахтияра нет, – выговорил иранец сквозь собственный смех. – Этот шахский пес спрятался. Спрятался, понятно? Имам теперь правительство! Он один.

– Да, конечно, – ответил Гаваллан, не поверив ему. – Так мы можем идти?

– Уходите. Завтра приходите к властям.

– Куда… и к каким властям?

– Тегеранским властям. – Снова перевод, и снова все вокруг захохотали.

Мулла сунул паспорт и разрешение в карман и с важным видом удалился. Вооруженные охранники ушли с ним, прихватив с собой потного чиновника. Большинство остальных просто разбрелись кто куда, на первый взгляд безо всякой цели. Несколько человек остались и продолжали их рассматривать, лениво привалившись к стене, покуривая – на плечах у них болтались американские армейские автоматические винтовки. В холле аэропорта было очень холодно. И очень безлюдно.

– А ведь он, знаете ли, совершенно прав, – произнес чей-то голос.

Гаваллан и Мак-Айвер обернулись. Это был Джордж Талбот из британского посольства, невысокий сухонький человек пятидесяти пяти лет в толстом непромокаемом плаще и меховой шапке, похожей на русскую ушанку. Он стоял в дверях таможенного офиса. Рядом с ним высился широкоплечий мужчина лет шестидесяти с бледно-голубыми глазами, седыми усами, седыми же коротко стриженными волосами, одетый как на прогулку: шарф, вязаная шапочка, старый плащ. Оба курили.

– О, привет, Джордж, рад вас видеть. – Гаваллан подошел к нему, протягивая руку. Он знал Талбота много лет, и в Иране, и в Малайе – Талбот работал там до назначения в Иран, – где у S-G тоже было большое предприятие по обслуживанию нефтепромыслов. – Давно ты тут?

– Буквально несколько минут. – Талбот затушил сигарету, рассеянно прокашлялся. – Привет, Дункан! Ну, и как тебе вся эта кадриль, славно, не правда ли?

– Да. О да. – Гаваллан бросил взгляд на второго иностранца.

– А, позвольте представить вам мистера Армстронга.

Гаваллан пожал незнакомцу руку.

– Здравствуйте, – сказал он, гадая, где он видел его раньше и как его звали – эти жесткие глаза и мужественное лицо. Пятьдесят фунтов против гнутой пуговицы, что он из ЦРУ, если он окажется американцем, подумал он. – Вы тоже из посольства? – небрежно спросил он, чтобы выяснить это.

Мужчина улыбнулся и покачал головой.

– Нет, сэр.

Гаваллан заранее навострил уши, но не услышал ни американского, ни английского выраженного акцента. Может быть и тем, и другим, или вообще канадцем, подумал он, с двух слов не разберешь.

– Ты здесь по долгу службы, Джордж? – спросил Мак-Айвер.

– И да, и нет. – Талбот подошел к двери, которая вела наружу, на бетонированную площадку перед зданием аэропорта, где стояла машина Мак-Айвера, уводя их подальше от любопытных ушей. – Вообще-то, едва мы услышали в эфире о вашем летящем сюда самолете, мы… э-э… поспешили сюда в надежде, что вы сможете захватить с собой кое-какие… э-э… депеши для правительства ее величества. Посол был бы крайне признателен, но… ну, мы как раз успели проводить ваш самолет взглядом. Жаль!

– Я был бы рад помочь, чем могу, – так же негромко ответил Гаваллан. – Может быть, завтра? – Он увидел, как его собеседники обменялись быстрым взглядом, и его еще больше заинтересовало, что же тут не так.

– Это возможно, мистер Гаваллан? – спросил Армстронг.

– Это возможно. – Англичанин, установил про себя Гаваллан, хотя и не до конца англичанин.

Талбот улыбнулся, механически кашлянул, даже не заметив этого.

– Вы намерены вылететь, имея или не имея разрешения иранских властей, или официальный документ с визой… или паспорт?

– Я… э-э… у меня есть дубликат официального документа. И еще один паспорт. Я подал заявление на получение запасного совершенно официально, в предвидении как раз такого поворота событий.

Талбот вздохнул.

– Не вполне по правилам, но очень мудро. Да… О, кстати, мне бы очень хотелось иметь копию вашего официального разрешения на посадку.

– Может быть, это не слишком удачная мысль – с официальной точки зрения. Никогда не знаешь, на какой подлог готовы пойти некоторые люди в наше время.

Талбот рассмеялся. Потом сказал:

– Если уж вы… э-э… летите завтра, мы были бы очень признательны, если бы вы любезно захватили с собой мистера Армстронга… Я так полагаю, Эль-Шаргаз будет первым пунктом вашего маршрута.

Гаваллан насторожился.

– Это официальная просьба?

Талбот улыбнулся.

– Официально неофициальная.

– Имея или не имея иранского разрешения, визы или паспорта?

Талбот коротко хохотнул.

– Вы совершенно правильно делаете, что спрашиваете. Я гарантирую, что бумаги мистера Армстронга будут в полном порядке. Как вы справедливо заметили, в наше время просто не уследить за всеми подлогами, на которые решаются некоторые люди, – подчеркнуто добавил он, заканчивая разговор.

Гаваллан кивнул.

– Очень хорошо, мистер Армстронг. Я буду с капитаном Мак-Айвером. Вам самому нужно будет позаботиться о том, чтобы связаться со мной. Самое раннее расчетное время вылета около семнадцати часов, но сидеть ждать вас я не буду. Договорились?

– Благодарю вас, сэр.

Гаваллан опять внимательно вслушался в его ответ, и опять не смог твердо определить акцент.

– Джордж, в самом начале нашего разговора вы сказали про того маленького заносчивого ублюдка, что он был совершенно прав. Прав в чем? Что я теперь должен разыскать и доложиться каким-то эфемерным властям в Тегеране?

– Нет. Что Бахтияр подал в отставку и находится в бегах.

Они оба уставились на него, разинув рот.

– Боже Всемогущий, вы уверены?

– Бахтияр официально подал в отставку пару часов назад и, что очень предусмотрительно с его стороны, исчез. – Голос Талбота звучал мягко и тихо, слова перемежались с выпускаемым сигаретным дымом. – Фактически обстановка вдруг сразу стала весьма чреватой всякими неприятностями, отсюда наше… э-э… острое желание по… э-э… впрочем, бог с ним, со всем этим. Вчера ночью начальник Генштаба генерал Гара-Баги, поддержанный другими генералами, приказал всем войскам вернуться в казармы, объявив, что вооруженные силы отныне сохраняют нейтралитет, оставив, таким образом, их законного премьер-министра беззащитным и отдав государство Хомейни.