– Какой самолет? А?

– Это наш обычный рейс… обычный рейс из Эль-Шаргаза.

Название исторгло из иранца бурный поток брани.

– Простите, я не понимаю.

– Нет садился… нет садился, понятно? – Таможенник сердито ткнул пальцем в самолет, потом в офис с телексом. – Говори самолет!

Мак-Айвер спокойно кивнул и поманил его рукой за собой в офис. Он отсчитал десять тысяч риалов, около ста десяти долларов, и протянул их иранцу.

– Пожалуйста, примите плату за посадку… деньги, чтобы садиться.

Иранец с презрением отверг их, обрушив на него новый поток непонятных слов. Мак-Айвер положил деньги на стол и прошел мимо иранца на склад. Отперев дверь, он вошел в маленькую комнату, где специально для этой цели были припасены кое-какие запчасти и три полных двадцатилитровых канистры с бензином. Он взял одну из них и поставил ее у двери снаружи, вспомнив слова генерала Валика: пешкеш не взятка, это подарок и добрый иранский обычай. Подумав секунду, Мак-Айвер решил уйти и оставить дверь открытой – три канистры будут более чем достаточной гарантией, что проблем не возникнет.

– Бе бак шид, Ага. Пожалуйста, извините меня, ваше превосходительство. – Потом добавил по-английски: – Я должен встретить своих хозяев.

Он вышел из здания и сел в машину, не оглядываясь.

– Чертов сукин сын, у меня едва сердце не остановилось, черт бы его побрал! – пробормотал он, потом выбросил иранца из головы, выехал на рулежку и направился к точке, куда должен был подъехать севший самолет. Снежный покров не превышал десяти сантиметров, и ехать было нетрудно. Следы от его шин были единственными, снег на главных взлетно-посадочных полосах был таким же нетронутым. Ветер усилился, стало холоднее. Мак-Айвер не замечал этого, целиком сосредоточившись на самолете.

125-й круто развернулся, выпустив закрылки и шасси, уверенно скользнув на крыло, чтобы сбросить высоту и сократить дистанцию захода на посадку. Джон Хогг выполнил «подушку» и посадил машину, позволив ей катиться, пока скорость не упадает достаточно, да и потом воспользовавшись тормозами лишь с большой осторожностью. Он свернул на рулежку и прибавил обороты, двигаясь навстречу Мак-Айверу. Рядом с первым выездом назад на ВПП самолет остановился.

Когда Мак-Айвер подкатил сбоку, дверца была уже открыта, трап спущен, Джон Хогг ждал его у нижней ступеньки, закутанный в парку, притопывая замерзшими ногами.

– Привет, Мак! – крикнул он, аккуратный, худощавый человек с усами на узком лице. – Очень рад тебя видеть. Поднимайся, там нам теплее будет.

– Хорошая мысль. – Мак-Айвер торопливо выключил зажигание и поднялся следом за ним по трапу. Внутри было уютно: горел свет, пахло свежеприготовленным кофе, на полке лежали лондонские газеты. Мак-Айвер знал, что в холодильнике найдутся вино и пиво, в туалете стоит нормальный унитаз и висит рулончик мягкой туалетной бумаги – возвращение к цивилизации. Он обменялся с Хоггом горячим рукопожатием и махнул рукой второму пилоту. – Как же я рад тебя видеть, Джонни. – Тут челюсть у него отвалилась: в одном из вращающихся кресел в восьмиместном салоне, улыбаясь ему широкой улыбкой, сидел Энди Гаваллан.

– Привет, Мак!

– Бог мой! Бог мой, Китаец, вот это здорово, – заговорил Мак-Айвер, тряся ему руку. – Какого черта ты тут делаешь… почему не сказал, что прилетишь… что это за вы…

– Угомонись, парень. Кофе?

– Господи, да. – Мак-Айвер сел напротив него. – Как Морин… как крошка Электра?

– Здорово, чудесно! Ей скоро два исполняется, а она уже всех с ума сводит! Я подумал, что надо нам поболтать, так что сел на птичку, и готово дело.

– Даже выразить тебе не могу, как я рад. Выглядишь отлично! – сказал Мак-Айвер.

Так оно и было.

– Спасибо, парень, ты и сам вроде ничего. Как ты, Мак, как ты на самом деле? – спросил Гаваллан с нажимом.

– Отлично. – Хогг поставил перед Мак-Айвером чашку с кофе и маленьким стаканчиком виски. Второй стаканчик для Гаваллана. – А-а, Джонни, вот спасибо, – произнес Мак-Айвер, светлея лицом. – Ваше здоровье! – Он чокнулся с Гавалланом и благодарно опрокинул в себя чудесный напиток. – Я тут замерзаю, как на благотворительном балу. Только что схлестнулся с чертовым таможенником! Ты чего прилетел? Проблемы какие, Энди? О, и как нам быть со 125-м? И революционеры и лоялисты теперь все очень дерганые. И те и другие могут в любую минуту навалить толпой и арестовать машину.

– Джонни Хогг за ними приглядывает. О моих проблемах поговорим через минуту, просто я решил, что лучше мне прилететь и самому все посмотреть. Слишком много сейчас поставлено у нас на карту, и здесь, и за пределами Ирана, со всеми этими нашими новыми, грядущими контрактами и машинами. Х6З-й – это совершенное чудо, Мак; все, что они обещали, и даже лучше!

– Здорово, замечательно! Когда мы его получим?

– В следующем году, но об этом позже. Сейчас мой главный приоритет – Иран. Нам нужно разработать кое-какие планы на случай всяких непредвиденностей, договориться, как мы будем держать связь, и все такое. Вчера я несколько часов провел в Эль-Шаргазе, пытаясь получить у иранцев разрешение на перелет в Тегеран, но так ничего и не получил. Даже посольство у них было закрыто; я сам ездил в это их здание на Аль-Мулла, но там все закупорено плотнее, чем комариный зад. Я нашему представителю сказал, чтобы он позвонил послу домой, но тот, оказывается, обедал – весь день без перерыва. В конце концов я отправился в службу управления полетами Эль-Шаргаза и поговорил с ними по душам. Они все предлагали нам подождать, но я уговорил их дать нам разрешение на вылет и возможность рискнуть, вот мы и здесь. Во-первых, в каком состоянии тут наши дела?

Мак-Айвер рассказал ему все, что знал.

Хорошего настроения у Гаваллана заметно поубавилось.

– Значит, Чарли пропал, Том Локарт рискует головой и всем нашим иранским предприятием – по глупости или с отвагой, в зависимости от точки зрения, – Дюк Старк влип по полной в Бендер-Деламе вместе с Руди, Ковисс – на осадном положении, и нас вышвырнули из собственной штаб-квартиры.

– Да, – хмуро подытожил Мак-Айвер. – Я дал разрешение на полет Тому.

– Я сделал бы то же самое, наверное, будь я здесь, хотя это и не оправдывает ту опасность, которой теперь подвергается он, мы или этот чертов бедолага Валик со своей семьей. Но я согласен: САВАК любому придется не по нутру. – Гаваллан был явно потрясен, хотя прочесть это на его лице было невозможно. – Иэн снова оказался прав.

– Иэн? Данросс? Ты с ним виделся? Как поживает этот старый хрен?

– Он позвонил мне из Шанхая. – Гаваллан рассказал ему о разговоре. – Каковы последние новости о политической обстановке здесь?

– Вы должны знать об этом больше, чем мы. До нас настоящие новости доходят только через Би-би-си или «Голос Америки». Газет по-прежнему нет, кругом только слухи, – ответил Мак-Айвер, но сам вспоминал то славное время, которое провел с Данроссом в Гонконге. Он учил Данросса летать на маленьком вертолете за год до того, как присоединился к Гаваллану в Абердине, и хотя нельзя сказать, что они много общались вне работы, Мак-Айверу очень нравилась его компания. – Бахтияр по-прежнему главный, и за ним вооруженные силы, но Базарган и Хомейни щелкают зубами у самых пяток… О черт, забыл тебе сказать, Кияби убили.